Фрэнсис Спаффорд - Страна Изобилия

— Мы тут с ребятами собираемся еще кое-куда, — сказал Валентин, когда вечеринка подошла к концу. — Хотите с нами? Леонид Витальевич всех зовет к себе, он сказал и вас пригласить.

Лучше не надо, подумала она и ответила:

— Ладно.

Группа молодых людей вылетела из гостиницы вслед за гением. От теплого воздуха ее взмокший лоб высох. В темноте за уличными фонарями трещали сверчки.

— Нам куда идти? — спросила она.

— Идти? Ха! — ответил Валентин. — Наша Белая ворона знаменита многими вещами, в частности, своей любовью к служебному автомобилю.

Леонид Витальевич подошел к кромке тротуара и поднял руку с серьезностью фокусника; из теней послушно выскользнула длинная зеленая “волга”. Он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и сел рядом с водителем.

— Теперь надо всем уместиться сзади, — сказал Валентин. — Это топологическая задача, сложная, но разрешимая. Давайте, садитесь ко мне на колени…

— Пожалуй, нет, — сказала она. — Может, лучше вы ко мне сядете?

Однако остальные, не обращая на них внимания, толпой влезли внутрь, и она оказалась в топологически удаленном от Валентина положении, наполовину задвинутая в дальний угол большого заднего сиденья среди перепутанных рук и ног. Если кто и сидел у нее на коленях, то это была девушка с лентой, которая сердито ерзала и под конец высунула ноги в открытое окно. Вес у нее был тот еще. И все равно, вот опять, несмотря на худшие проявления земного тяготения, эта легкость, это ощущение, что она давит на мир не целиком, а лишь частью себя. Костя без зависти заглянул в салон.

— Там увидимся, — сказал он. — Я пойду, захвачу кое-что.

Машина отъехала. Кто-то внизу кучи запел, остальные вразброд подхватили, издавая недовольное ворчание, когда машина подпрыгивала на недостроенной дороге. Сияние освещенной части улицы, где были гостиница и кинотеатр, уменьшалось у них за спиной, и они въехали в темную местность, где вообще не было фонарей. Когда ее глаза привыкли, она начала различать громады зданий, проплывавшие мимо, утыканные лесами, на фоне неба, до нелепости густо усеянного звездами.

— Профессор, — спросила она, — а ваша жена не будет возражать, если мы все ввалимся к вам среди ночи?

— А, ее дома нет, — ответил Леонид Витальевич. — Она, знаете ли, не в ладах с Сибирью.

Машина повернула за угол, потом за еще один. Звезды скрылись за деревьями. “Уже недалеко”, — сказал кто-то внизу кучи. Снова появились фонари, водитель остановился. Узел на заднем сиденье развязался; все высыпали на траву лужайки, перистую, выше колена. Она пахла летом. Там были папоротники, клевер, цветы с изящными колокольчиками — какого цвета, она разобрать не могла, потому что в потемках они лишь серебристо поблескивали. Повсюду стрекотали кузнечики. Над головой выгибались деревья, покрытые листочками пряди свисали над фонарями; а за белым деревянным забором стояла череда домов, по размеру и солидности превосходивших любую дачу. Правда, они почему-то казались знакомыми, как и форма широкой, спокойной дороги с двойными тротуарами, проложенными в высокой траве. Пока они проходили за Леонидом Витальевичем через калитку в заборе и по садовой тропинке, она поняла: в памяти всплыл знакомый образ, но не чего-то виденного ею самой прежде, а из того поразительно хитро задуманного фильма в парке “Сокольники”, три года назад. Примерно так выглядят американские пригороды. Здесь, посередине сибирского леса, Академия наук в качестве награды своим гениям явно решила воссоздать кусочек хорошей жизни, такой, как ее понимают далеко-далеко, на другом краю света, — воссоздать, насколько она поняла, приблизившись к дому, в тех же самых стандартных бетонных панелях, что и ее дом, с деревянной отделкой. Но использование местных материалов почти не уменьшало вдохновляющего комизма идеи.

От двери на крыльце шел свет и гомон голосов. Дома у Леонида Витальевича желающие явно гуляли без него уже несколько часов; по сути, тут шла параллельная вечеринка, на которую собрались люди постарше, предпочитающие танцам беседы, те, кому нравилось выпивать, сидя за столом. По дому были рассеяны группки гостей. Шайдуллин, облокотившись на каминную полку, разговаривал с парочкой важных особ. Пока профессор суетился в поисках бутылки и стаканов для стайки вновь прибывших, она ходила из комнаты в комнату. Одна комната за другой, одна за другой. Такого большого частного жилья она никогда не видела, оно явно превышало по площади ее новую квартиру раз в пять- шесть. А он тут один живет. Дом был почти так же пуст, как и ее квартира, только книг было много. Парочка стульев в кухне, новенький обеденный стол, рабочий стол. И бесконечные голые стены. Беседы в основном происходили на уровне пола за недостатком посадочных мест. Как видно, Леонид Витальевич устроился в своем особняке по-походному. Наверное, катается тут, в этом пространстве, как горошина в пустой жестянке.