Фрэнсис Спаффорд - Страна Изобилия

— …объективно обусловленных оценках…

— Да-да, которым вы поначалу придавали скромную, полезную роль, впоследствии расширив ее до такой степени, что теперь они уже не описывают один численный аспект производственного процесса на отдельном предприятии, а вместо того бросают вызов основной истине политэкономии, той что гласит: всякая стоимость создается трудом. “Теневые цены” — так их еще, кажется, называют, — а ведь они дело и вправду темное. Я говорю о вашей книге, о заключении номер шесть, где вы утверждаете, что ваши оценки “динамические!’ Вы пишете: “увеличение потребности в некотором виде изделия связано с относительным повышением затрат, а потому и о. о. оценки для него; уменьшение потребности — с понижением о. о. оценки”. Что это, как не предположение о том, что стоимость определяется предложением и спросом? Подумать только, предложение и спрос — это ведь термины, придуманные буржуазной идеологией для бесстыдного прикрытия эксплуатации. Вот и академик Немчинов критикует вас именно по этому пункту, прямо в своем вступлении к вашей книге…

Да, подумал Немчинов, потому что иначе книгу никто не напечатал бы; мне пришлось выставить себя дураком — цена, которую стоило заплатить, чтобы его идеи начали распространяться.

– “Согласиться с точкой зрения автора невозможно — ее следует опровергнуть”.

Снова молчание.

— Что ж, — сказал Леонид Витальевич, — позвольте мне между делом заметить, что Василий Сергеевич — кивок в сторону Немчинова на заднем ряду, — на мой взгляд, ошибочно считает, что это рассуждения, которые я зачем-то, без достаточной необходимости привношу в свой анализ или придумываю; на самом деле они суть математические следствия рассматриваемой ситуации.

Ах, Леня, бесконечно терпелив со своими врагами, сердится на друзей.

— Однако я хочу ответить подробно, поскольку это чрезвычайно важный момент. Естественно, я не подвергаю сомнению великую истину о том, что вся экономическая стоимость создается человеческим трудом. Это очевидно даже математикам. Вопрос лишь в том, как данную истину лучше всего применять; как применять ее в обществе, в котором мы, в отличие от Маркса, стремимся не только к тому, чтобы давать экономическим отношениям определения и подвергать их критике, но должны еще и управлять ими; в котором мы обязаны размышлять конкретно и детально. Например, — Леонид Витальевич прижал ко рту кулак и несколько раз мягко постучал им по губам, не глядя ни на кого из присутствующих. Потом он выпрямил мизинец, дважды медленно качнул им в воздухе и снова уперся взглядом в Боярского. — Например! Видите на мне галстук?

Немчинову уже приходилось видеть подобное на лекциях: как Леонид Витальевич переходит на стаккато и словно начинает блуждать в бессвязных мыслях. По сути говоря, если потом собрать заново обрывочные заявления, которые были сделаны, выходило, что в его словах всегда был смысл, однако Немчинов надеялся, что в данном случае связность сделается очевидной сразу же.

— И что? — настороженно сказал Боярский.

— Сделан из искусственного шелка. Выкрашен в синий цвет. Скроен и пошит на фабрике “Маяк”, но ткань сначала, наверное, поступила от поставщика. Стало быть, мы согласны, что стоимость этого галстука определяется работой, на него затраченной?

— Конечно. Это элементарно.

— Что стоимость определяется трудом, ушедшим на обработку целлюлозы, прядение волокна, окраску, тканье, перевозку в Москву, на “Маяк”, покрой и пошив?

— Да! Не понимаю…

— Какое количество?

— Что?

— Какое в точности количество труда ушло на мой галстук?

— Я, разумеется, не в состоянии сказать…

— Так как же вам достичь такого состояния? Может, где-то существуют таблицы, в которых записано стандартное количество труда, идущего на каждое из действий, входящих в производство галстука? Может, существует вычислительная машина, которая сведет все эти различные виды труда, входящие сюда, различные уровни квалификации, длительности, интенсивности, продуктивности, и так далее, к общей цифре, количеству человеко-часов? Нет, конечно же, нет. Неудивительно, что вы не можете ответить, — мягко сказал Леонид Витальевич, — потому что мы, наше общество, по сути, не измеряем стоимость труда количественно. Или, точнее, не делаем этого напрямую. Она всегда выражается в некой искусственной форме. Мы рассчитываем стоимость по ряду показателей. По производственным нормам, получаемым предприятиями, в которых указано, что завод, где работает такое-то число сотрудников, должен выдавать столько-то законченных изделий за такое-то количество времени. Или — самый простой вариант — по ценам. Но цены, как признают все, являются крайне несовершенным показателем стоимости, поскольку устанавливают их очень редко; то же самое, как утверждаем я и другие экономисты, можно сказать про показатели предприятий в нынешнем их виде. В настоящий момент наша система норм часто дает превратные результаты, ситуации, в которых план, приносящий выгоду индивидуальному предприятию, не приносит выгоды народному хозяйству в целом, и наоборот. Тем самым, по сути говоря, то, что предлагаю я — я и другие, работающие в этой области, — есть новая форма непрямых показателей стоимости труда, которая позволила бы нам простым и логичным способом рассчитывать планы, оптимальные в целом. Эти показатели будут не менее искусственными, чем те, что уже используются, но и не более, и нет никаких причин полагать, что они при этом обойдут стороной ту самую глубокую истину, стоимость труда.