Тарас Покровский - Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

"А что же тебе еще нужно?", "Почему ты так себя ведешь?" — возникли у Кули вопросы сами к себе после того, как он все это осмыслил. Ему сразу стало стыдно перед Ириной за свое скотско-плотское отношение к ней. Сразу захотелось как-то изменить ситуацию, извиниться и зализать раны, и почти одновременно с этим чувством вины пришло чувство страха. Страх за то, что а если бы она сегодня не позвонила, или если она передумает сейчас, и уже не приедет?… Куля почувствовал как его слегка бросило в пот…, но тут раздался входной звонок и он побежал открывать.

— Ну где же так долго едешь? — возбужденно и радостно набросился он на входящую в квартиру Ирину. Немного чего-то побаиваясь, он украдкой посмотрел ей в глаза. Там, было небольшое недоумение от такой бурной встречи и интерес, ну а остатки нанесенной обиды, хоть и были замечены, под напором Кулиного внимания и опеки, ничем себя не обнаружили. Куля набросился на нее как на родную, которую не видел продолжительное время с горячими поцелуями и крепкими объятиями. С минуту Ирина стояла опешевшая от такого приема, боясь верить собственным глазам, или боясь что-то нарушить, испугнуть. Она молча стояла и наслаждалась тем, чего хотела в последнее время больше всего в своей жизни. Подобное обращение от Паши она чувствовала впервые. Он вел себя совершенно по другому, чем раньше, явно ощущалась искренность проявляемых им чувств к ней, его желание и радость. Наконец-то ее любимый, единственный ответил ей взаимностью. Ирина быстро забыла все обиды и пребывала на седьмом небе.

После этого случая с полтавчанкой Куля изменил свое отношение к Ирине в корне. Он отказался от каких-либо дурацких проверок на преданность, перестал смотреть на нее с высока, а вернее с высоты той преграды, которая была им воздвигнута от нападения на него всего женского рода. Можно сказать так: Куля расслабился, и попытавшись забыть тот удар в спину, настроил себя на жизнь с чистого листа. Преграда в душе была еще полностью не разрушена, а доверие не восстановлено, просто поверив Ирине, он только ей одной дал возможность обойти стену и приблизиться к его сердцу.

Он пустил ситуацию на самотек, ничего не тормозил и не форсировал. Жил как живется, наблюдал и потихоньку вкушал прелести неодинокой жизни. Она ему явно нравилась. Все больше и больше нравилась ему и Ирина. Употребить слово любовь по отношению к ней, Куля в себе все-таки не торопился. Он чувствовал любовь Ирины к себе и это было главным для него, а остальное он был готов взять под свою ответственность. Кто-то как-то сказал: "в семье из двоих любить должен кто-то один, а другой должен позволять это делать". Куле показалось такое правило логичным, и имеющим свой смысл. Все вело к тому, что пришло время заводить полноценную семью, во всяком случае, все что для этого было необходимо, у Кули было, или почти все.

Наученный горьким опытом с предыдущей претенденткой в жены, с которой у него не получилось зачать детей за три года совместной жизни, Куля побаивался повторения проблемы. Поэтому ничего никому не объясняя и не комментируя, он как-бы невзначай перестал заботиться о мерах предохранения от нежелательной беременности. Результат такой акции запомнился Куля тоже на всю жизнь.

Где-то через два месяца после своей полтавской командировки, он уехал на несколько дней в Россию, но в этот раз без амурных приключений. По возвращению, как обычно, он зашел в квартиру, а любящая женщина естественно вышла его встречать, обнимать и целовать. Куля тоже сильно соскучившись, сжал в объятиях свою ненаглядную, а когда заглянул в ее глаза заметил там явную тревогу.

— Что-то случилось? — спросил сразу он.

— Н-нет, ничего не случилось, — не уверенно ответила Ирина, но в глазах промелькнул еще и страх.

— Ира, но я же вижу, что ты сама не своя, признавайся, что случилось.

— Я беременна, — тихо сказала она и во все глаза посмотрела на Кулю.

Тяжело описать все те чувства, которые в ту секунду наполнили грудную клетку Кули. Но в первую очередь ему захотелось успокоить свою любимую. Он почувствовал себя тираном. Довел девочку до того, что она, узнав о беременности, от страха быть отвергнутой не находит себе места.

— Ты прелесть любимая, я срочно делаю тебе предложение, ты согласна выйти за меня замуж.

— Согласна…

— Я так счастлив! И хочу чтобы ты была счастлива, а поэтому обещаю, что сделаю для этого все, что в моих силах.

Таким образом Кулин фрегат, наполнив свои паруса счастьем, верой и любовью, впервые в жизни почувствовал неизвестное ему до сих пор приятное чувство огромной ответственности, мощнейшую потребность заботиться о ком-то, оберегать и лелеять. С Кулей случилось то, что, наверное, можно интерпретировать как человеческое счастье- это когда тяга основного инстинкта сходится в одной точке с более изысканной силой сердечного происхождения, и это все в какой-то момент обретает четкие формы в реальной жизни. К слову, наличие при этом денег конечно желательно, но как показывает жизнь не обязательно, хотя как показывает та же жизнь — долго в камышовом шалаше рай не удержать.