Алексей Федотов - У истоков системы

Повесть А. А. Федотова проникнута духом христианства, духом созидания, духом мужества, духом милосердия и духовной теплоты. Частичку своей души, своей веры, через свой труд автор передаёт Вам, дорогой читатель. Верю, что повесть многих духовно поддержит: кто-то увидит в ней свой жизненный опыт, кого-то она подвигнет на написание своих воспоминаний. Кто-то будет не согласен с выводами автора. Верю, что повесть никого не оставит равнодушным.

Протоиерей Дмитрий Сазонов,

кандидат богословия

Бедный Андерсен

— А я ответственно заявляю, что не был Андерсен христианским писателем! — горячился отец Евстратий.

— Что же так? — невозмутимо спросил отец Григорий.

— Да ведь он писал о всякой нечисти — троллях, русалках, дочерях болотных царей, духах стихий!

— Вопрос не о чем, а как он писал.

— С симпатией ко всем этим тёмным силам!

— С симпатией он писал только по отношению к тем их поступкам, которые сделали бы честь любому человеку христианину.

— То есть он признавал, что эти силы зла могут делать добро! А это ересь!

— Послушай, — мягко возразил отец Григорий, — ведь он писал не учебник догматического богословия, а сказки. Неужели ты не чувствуешь разницы?

— Все, что написано должно соответствовать церковному учению и быть полезным для читателя, а иначе всей этой писанине место в печке! — чуть ли не кричал иеромонах Евстратий.

— Да ты прямо фашист, — засмеялся протоиерей Григорий. — Они, помнится, любили книжки жечь.

— Попрошу меня не оскорблять! — вознегодовал его собеседник. — Они были сатанисты, а я священник воинствующей Церкви Христовой! У меня и имя переводится «добрый воин»!

— И с кем же ты воевать собраться? С Гансом Христианом Андерсеном?

— Не с ним лично, а с мифами о нем, как христианском писателе!

— И что же ты собираешься предпринять?

— Я напишу статью, блестящую литературно и безукоризненную по содержанию, где изобличу этого сказочника. Всякий, кто прочитает мою статью, подумает: как блестяще написано! Как рассеяны все воображаемые достоинства этих сказок, которые нельзя давать читать детям!

— И чем же ты все это мотивируешь?

Евстратий начал длинно и нудно перечислять все фрагменты из книг Андерсена, которые на его взгляд не соответствовали церковному учению.

— Так ведь он не богословские книги писал! — возразил ему протоиерей. — Как ты не понимаешь, что сказка образна, её нельзя воспринимать одномерно!

— Значит сказка вообще вредна как жанр! — сразу нашёлся иеромонах. — А конец статьи я вообще решил сделать художественным и отчасти сказочным, чтобы бить врага его же оружием!

— И что же ты можешь написать художественного?

Евстратий начал пересказывать отрывок из написанной в 1955 году статьи К. Паустовского «Великий сказочник». В нем говорилось о том, как Андерсен, путешествуя по Европе, оказался ночью в дилижансе с тремя девушками. Было темно, так что они не видели друг друга. И Андерсен начал рассказывать им о них же, но как о сказочных принцессах. Девушки были очарованы рассказом, и спросили, как выглядит их попутчик. Сказочник сказал им, что он красивый молодой человек, находящийся в поисках любви. И при выходе из дилижанса попутчицы, которые так и не увидели внешности Андерсена, поцеловали его. По словам Паустовского, сказочник был счастлив, как никогда в жизни…

— И что здесь особенного?

— Как что? Это же поощрение блудных страстей! Фантазий, которые уничтожают человека. Вот я и решил продолжить этот рассказ, используя сказочные приёмы.

— Даже интересно.

— Дело в том, что Андерсен так и не узнал, кто были его попутчицы. А на самом деле это были три пряхи из сказки братьев Гримм…

— Это у которых были различные физические деформации из-за работы с нитками!

— Вот именно! — радостно воскликнул Евстратий. — У одной из них была огромная губа от смачивания нитки, у другой огромный палец от скручивания нитки, а у третьей толстая нога… то же чего-то, связанное с нитками. И вот им-то Андерсен и рассказывал, какие они принцессы! А им такого вообще никогда не говорили. Ясно, что они поплыли от радости. И поцеловали его на прощание, как пишет Паустовский «горячо и нежно». Но вот, когда они вышли из дилижанса, сказочник их не увидел, а они его на секунду увидели. И таким он им показался страшным, что их тут же вырвало. А он так и остался в неведении, думая, что его поцеловали раскрасавицы и мечтал о них.

— Не добрый ты, — покачал головой отец Григорий. — Да и не столько воин, сколько шпана. И почти всякий, кто прочитает твою статью подумает, что ты дурень и мракобес. Бедный Андерсен!