Алексей Федотов - Наследники Ост-Индской компании

— Ты знаешь, Гриша, очень много интересного сейчас происходит в мире. Наши силы крепнут. Скоро мы подойдем к созданию единого всемирного государства. Но что‑то нам все время пока мешает…

— Что? – равнодушно спросил Григорий Александрович, залпом опрокинув целый стакан рома.

— Ты забавно пьешь, — заметил сэр Джон. – Помнишь, у Стивенсона: «Пей, и дьявол тебя доведет до конца… и бутылка рома».

— В вас что: опять проснулся проповедник? — недовольно спросил Григорий, которому лорд во время их долгих пьяных разговоров кое‑что рассказал о своей жизни.

— Нет, конечно. Мне просто очень интересно наблюдать в развитии за некоторыми вещами… Скажи: ты уже видишь тех сущностей, которые обступают сейчас тебя?

— Нет, что я шизик что ли?

— А ты мне при первой встрече рассказал, что видел меня во время алкогольного психоза?

— Я не хочу об этом вспоминать, — резко ответил Григорий Александрович.

— Значит, ты уже видел, но это лишь очень маленькая толика, — удовлетворенно заметил Эктон. – Они записывают каждый твой шаг, а потом предъявят счет…

— А вам? – защищаясь, спросил Григорий.

— И мне… Всем… В последнее время я об этом много думаю: срок моей жизни подходит к концу.

— Плохо вы меня вербуете, — заметил Григорий Александрович.

— А я тебя не вербую. Ты единственный человек, с которым я говорю об этом. Но мне кажется, что ты уже не вырвешься, независимо от того – будешь ты участвовать в наших ритуалах или нет. Ты и так весь состоишь из страстей – пьянка и девущка–фэйри Лиз…

— Разве Элизабет не человек?

— Уже не совсем, как и я. Когда нарушаются естественные законы жизни человеческого организма, человек становится ближе к тем силам, которым он служит…

— Так вы хотели бы вернуть все назад?

— Это невозможно. Хотя иногда кажется, что возможно… Скорее всего, придется пройти этот путь до конца…

— Почему вам так не дает покоя этот Аристарх?

— Потому что у него есть то, чего нет у меня. И не только у меня – у многих христиан. Он пытается менять себя, а не других. Другие сами меняются вместе с ним. А, изменившись, они отодвигают наши планы нового мироустройства на неопределенный срок. Поэтому мы и должны еще раз встретиться с ним – нужно устранить его.

— Он имеет такие силы, потому что христианин?

— Христианином мало называться. В современном мире (да и во все время истории последних двух тысячелетий) кто только не называл себя христианами! Вот сейчас – профессор догматики в Оксфорде выпустил книгу «Миф о Воплощении», он просто не верит, что Бог воплотился во Христе. Студентов, которые говорят, что верят в Воскресение Христа, такие профессора преследуют. Скоро в Англии запрещено будет носить нательные кресты огромным социальным группам – в разные годы мы делали это и в Советском Союзе и во Франции, да много где… И такие доктора богословия найдут догматические обоснования того, что так и должно быть. Мешают ли нам такие христиане? Конечно, нет: они создают самую благоприятную почву для прихода единоличного властелина мира. И в нем‑то они не будут сомневаться: ведь там никакой свойственной Христу терпимости и всепрощения не будет…

— Вы жалеете, что идете по этому пути? – спросил Григорий.

— Мне поздно жалеть, — устало сказал лорд. В последнее время он иногда начал чувствовать физическую усталость. Это было еще одним напоминанием о том, что он человек, и время его подходит к концу. – Поспи немного, через три часа мы едем в аэропорт…

В самолете

В последний момент сэр Джон решил не брать в Россию Зою Георгиевну. Ему показалось, что в этот раз она может быть для него обузой в такой поездке. В самолете он сел рядом с Григорием Александровичем, а Элизабет рядом с Петром. Григорий бросал на нее ревнивые взгляды, хотя знал, что Петр Иванович жутко боится Лиз. Юристу казалось, что она чем‑то похожа на сирен из древнегреческих мифов – красивое лицо женщины, а внизу, скрытое от взоров очарованных ее пением путешественников – тело чудовища со страшными когтистыми лапами. Элизабет знала об этом, и это ее ужасно забавляло; она даже специально пела иногда для Петра. Голос у нее был высокий, красивый, но что‑то в нем могло напугать человека с богатым воображением. Григорий ревновал: ему Лиз была бы нужна и с когтистыми лапами, во всяком случае, он сам так считал.