Алексей Федотов: Свет во тьме

Уже к концу 1940-х годов почти всю работу с Церковью и внутри стран, и за рубежом осуществлял Совет по делам РПЦ. Его роль и численный состав заметно выросли. Так в 1946 году количество уполномоченных выросло с первоначальных 89 до 114, а сотрудников центрального аппарата с 9 до 57 человек. Ситуация изменилась в 1947 году. МГБ стало утрачивать интерес к Русской Православной Церкви, и уже в феврале этого года число уполномоченных сократилось до 105. Их состав также претерпел изменения. К августу 1948 года лишь 20 процентов уполномоченных были офицерами госбезопасности, остальные пришли с советской, партийной и хозяйственной работы. Деятельность Совета стабилизировалась.

В 1965 году Совет по делам РПЦ был объединен с Советом по делам религиозных культов в единый Совет по делам религий при СМ СССР.

Уполномоченным этого недавно созданного объединенного Совета по Петровской области и был Тимофей Иванович Николаев. От этого крепкого, простоватого на вид мужчины, похожего на колхозника, во многом зависели судьбы не только священнослужителей и членов «двадцаток». Все вопросы, связанные с религиозной жизнью Петровской области, так или иначе замыкались на этом человеке, который не только не имел специальной религиоведческой подготовки, но еще за день до назначения уполномоченным затруднился бы внятно ответить на вопрос, чем православные отличаются от мусульман.

Глава 3.

Черная «Волга» медленно въехала в ворота соборного двора. Она остановилась неподалеку от входа в храм, и иподиакон Валера, уже стоявший там, где машина должна была остановиться, отработанным движением открыл заднюю дверцу. Архиепископ Феодор вышел, поправил наметку на клобуке, посмотрел на рясу и остался доволен. Ему всегда удавалось так сесть в машине, что даже после долгой дороги одежда была не помята. Валерий за это время уже достал из «Волги» посох, подал его архиерею и поцеловал руку. Владыка осмотрелся. Народ во дворе с любопытством смотрел на него, а навстречу шли настоятель собора, староста и две женщины, одна из которых несла на подносе, покрытом расшитым полотенцем, хлеб-соль, а другая – букет цветов.

Архиепископ Феодор с некоторым недоумением посмотрел на лежащую на подносе купленную в магазине круглую булку. Обычно в таких случаях хлеб пекся в просфорне. Но его предупреждали, что Петрово – город очень советский. Может быть, здесь так принято? На самом же деле хлеб был заблаговременно испечен, только стоял он в канцелярии, где мирно спал Лев Александрович. Помощник старосты проснулся от того, что захотел есть. Он съел порезанные для него огурцы, огляделся в поисках чего-то посущественней и обнаружил красивый круглый каравай, лежащий на подносе с расшитым полотенцем. Лев Александрович съел половину каравая, высморкался в полотенце и опять лег спать. Зоя, которая должна была подать новому архиерею хлеб-соль, заметила происшедшее минут за двадцать до приезда архиерея. Она всплеснула руками и бросилась к Александру Николаевичу. Тот не растерялся, послал тут же кого-то в ближайшую булочную, велел сменить полотенце. К тому моменту, когда архиепископ Феодор вышел из машины, все было в относительном порядке, только специально испеченный хлеб был заменен на изделие Петровского хлебозавода, и Зоя сильно раскраснелась.

Владыка, по обычаю, поцеловал хлеб и вернул его Зое. Елена Филипповна подала цветы. Архиепископ благодарно кивнул ей и отдал букет иподиакону. К нему подошел седой священник, сделал поясной поклон и сложил руки под благословение.

– Благословите, владыка, я архимандрит Анатолий, настоятель Богоявленского кафедрального собора города Петрово, – представился он.

Архиепископ благословил отца Анатолия. Следующим к нему подошел староста, который благословения не спросил, а крепко пожал руку архиерея, даже не дожидаясь, когда тот ее протянет.

– Меня зовут Александр Николаевич Береникин, я здешний церковный староста, – представился он.

Владыка заставил себя ему улыбнуться и вошел в собор. В притворе выстроилось духовенство. Священник с подносом, на котором лежал напрестольный крест, стоял по центру, по каждую сторону от него было еще по двое священников. «Встречает только соборное духовенство, – отметил про себя архиепископ. – Из приходов, видимо, приехать никому не разрешили. Или же никто сам не захотел?» Немного подальше за священниками стояли протодиакон с кадилом и два диакона, державшие в руках трикирий и дикирий.