Алексей Федотов - Свет во тьме

Архиепископ тяжело вздохнул, когда секретарь доложил ему о количестве посетителей. «А ведь сегодня к четырем меня вызвали в облисполком», – мягко пожурил он друга, которому велел выйти и объявить, что прием будет только до двух.

Первым пришел какого-то несуразного вида монах, заросший волосами, неизвестно сколько времени не мывшийся, весь обвешанный иконками и крестами. Войдя в кабинет архиерея, он пристально осмотрел его своими вращающимися глазами, а потом вдруг неожиданно изрек трубным гнусавым голосом, настолько неприятным, что владыка даже сморщился, как от зубной боли: «Понеже ныне прибыл я, смиренный Спиридон, в град сей Петрово для проповеди евангельской. Люб мне дом сей, пребуду я в нем, доколе не почувствую призвания для дальнейшего благовестия в иных градах и весях страны нашей Российской». Архиепископ Анатолий даже растерялся от неожиданности. «Ну, а где же я буду принимать посетителей?» – стараясь не выдать растерянности, спросил он. «Обоим места нам хватит, ибо общее наше дело, а ты, владыка, можешь использовать бесценную возможность поучаться у меня в законе Господнем день и нощь». «Думаю, что нет, – улыбнулся архиерей, взяв себя в руки. – Иди с миром, ничем тебе помочь не могу». Страшно разгневанный монах стянул со своих босых ног рваные ботинки «прощай молодость», после чего вонь в кабинете стала невыносимой. Он потряс ими перед лицом архиепископа и важно изрек: «И прах от ног моих отрясаю! Содом и Гоморра!» После чего босиком пошлепал к двери. Пришлось открыть окно. Свежий мартовский воздух быстро выветрил последствия посещения странствующего проповедника.

Вторым зашел какой-то, как он себя называл, «послушник». Звали его Борис, был он лет тридцати, в грязном подряснике, с длинными засаленными редкими волосами, забранными в отвратного вида хвост, и жидкой бороденкой. Особенно приковывали внимание его выпученные как у рыбы глаза. Он заявил, что ищет духовных подвигов, что имеет «четырех духовных отцов и восемь наставников, не считая мелких поучителей», которые якобы в один голос благословили его ехать в Петровскую епархию в послушание архиепископу Анатолию. «А может, и благословили, – подумал архиерей. – Я тоже его с радостью спровадил бы подальше отсюда. Но похоже, что он вообще никому не нужен». Поэтому вслух владыка сказал: «У нас открылся сейчас монастырь в сорока километрах от Петрова. Обитель восстанавливается, условия суровые: удобств нет, питание плохое, работы море, как раз для тех, кто ищет духовных подвигов». Пучеглазый «подвижник» отказался, сославшись, что хотел бы на приход, и вообще ему желательно бы поскорее стать настоятелем большого и богатого городского храма. «Ну, у нас таких вакансий нет, – ответил архиепископ. – Могу послать тебя послушником на приход в один из райцентров. Если хорошо себя зарекомендуешь, то подумаем о рукоположении». Послушник, которому, судя по всему, негде было жить и нечего делать, согласился, состроив такую гримасу, как будто делал неслыханное одолжение. И через десять минут машинистка уже печатала командировочное удостоверение.

Затем зашел семнадцатилетний парень с безумным взглядом, который хотел уйти в монастырь, чтобы не служить в армии. Он постоянно подпрыгивал, не мог и минуты посидеть на стуле, чуть не залез на стол, при этом постоянно покачивая головой. Архиерей сразу его успокоил, что в армии юноша служить не будет, но и в монастыре ему не место, и дал телефон психиатра, с которым недавно познакомился. Молодой человек сразу же оскорбился, заявив, что он самый нормальный человек, который только может быть. При этом он три раза подпрыгнул на левой ноге, плюнул через правое плечо и с оскорбленным видом покинул кабинет.

Следующим зашел двадцатипятилетний выпускник духовной академии, приехавший за две недели до того в Петрово вместе со своей матерью. Отец Александр очень любил образованную молодежь; он с самого начала попытался заинтересовать «академиста», чтобы он остался служить в Петровской епархии. «Наверное, хотите быть священником?» – спросил он. «Святые бежали от священства», – напыщенно изрек тот. И тут же начал рассказывать о своем миссионерском призвании, о том, как бескорыстно хочет служить Церкви, как мало интересует его быт. «Кем же вы себя видите?» – спросил по-деревенски практичный архиерей. «Земля наша Российская сейчас подобна языческим странам. Желаю проповедовать здесь истинную веру». Если послушать этого важного юнца, то он хотел и семинарию в Петрово открыть, и православную газету издавать, и со светскими учебными заведениями сотрудничать. «Ну, поживите при соборе недельки две, поосмотритесь, потом скажете, насколько сможете здесь делать то, что задумали», – предложил тогда владыка.