Александр Чуманов - ДЕДские народные сказки, или Были-небыли про то, где были — не были

И просчитался. Не учел оставшихся после всех побоищ запасов фуража. Не подумал, что военная тайна этой Родины и в том, в частности, состоит, что народ, если ничего нет, может какое-то время на фураже продержаться. А потом насадит, где только можно, стратегической картошки и уж на картошке-то!..

В некотором царстве, в некотором государстве, где строго, но справедливо правил на том историческом этапе славный государь Владимир Мелкий из династии ГРУ, жили себе да поживали некие Иванушка и дед.

В целом-то царило в их доме полное взаимопонимание, и были они, что называется, не разлей вода, расставаясь ненадолго, сразу принимались люто тосковать друг по дружке, однако все же случались промеж них изредка размолвки по разным поводам. Притом вовсе даже не принципиальным. И всегда из-за Ванькиных вредности да упрямства, которые сидели в нем заместо характера. Потому что характер-то у человека в процессе жизни выковывается, а вредность и упрямство сразу при рождении выдаются. Если не раньше. И вот однажды они так сильно поссорились, как никогда прежде не ссорились.

А все началось с того, что Иванушка с некоторых пор вдруг полюбил развинчивать дедовым инструментом всякие механизмы. Это он таким образом готовился механиком стать, когда вырастет, и машину времени построить да вечный двигатель, хотя у самого силенок пока даже на разборку не хватало, и, в сущности, развинчивал-то все дед, а внук только указывал, какой винтик или гайка — следующие. Нет, на «Ёшкиного коня» Иванушка не покушался, может, потому, что деду так и так эту допотопную мотоциклетку едва ли не каждый день ремонтировать приходилось, однако три давно поломанных и валявшихся без всякого смысла будильника да портативную печатную машинку «Москва-2М», исправную, только морально устаревшую до неприличия, они добросовестно разукомплектовали. И хотя подобная работа уже давным-давно ни малейшего удовольствия не доставляла, проделал ее дед под руководством внука совершенно безропотно, как и многое другое проделывал — только б своего бесценного ублажить.

«Москвы-2М» им хватило аж на три дня, и дед потом даже искренне изумлялся — до чего ж большая номенклатура была, а с виду ни за что не подумаешь! Однако больше пригодных для разборки механизмов в доме не осталось. Не считая, само собой, тех, что функции свои исполняли исправно и ни в какой профилактике, ни в каком тем более ремонте не нуждались. Правда, дед в глубине души держал-таки один вариант: пожертвовать внуку пылесос «Урал». Но только в самом крайнем случае! Да заодно уж и самому посмотреть, что там внутри. Моторчик, если свинтить назад не удастся, можно приспособить для чего-нибудь…

А внук и покусился на святое. На дедов ноутбук. Тоже, конечно, морально устаревший — хотя так устареть, как «Москва-2М», само собой, у него возможности не было — и тоже вполне еще годный. Для незатейливых стариковских забав — порнушку там под настроение поглядеть тайком от внука, сграфоманить чего-нибудь на досуге в надежде, что Иванушка, когда вырастет, прочитает и оценит масштаб загубленного таланта.

В общем, встал дед грудью на защиту своего достояния. И препирались они с внуком минут десять. И ни который не уступает ни которому. Коса, как говорится, — на камень. И рассердился Ванька страшно. Да как треснет деду по лбу Годзиллой. Трансформером таким, дедом же подаренным. Он, по счастью, пластмассовый был, но тем не менее — Годзилла.

И дед — от неожиданности больше-то — как грянул оземь! В смысле, пал. И мгновенно превратился в меленькую серенькую птичку с красным пятнышком во лбу. Чечетками такие птички называются, а по-местному — чеханками. «Чик-чирик!» — и выпорхнул дед в форточку. Иванушка, конечно, сразу за порог. Боялся, что старый уже пропал из пределов видимости, но тот, оказывается, на ближайший тополь уселся и внука ждал, чтобы сказать ему прощальное слово.

И говорит, стало быть, дед с дерева человеческим голосом:

— Прощай, мой любезный внучек. Любил я тебя так, как уж никто и никогда любить тебя не будет. Но сегодня ты меня обидел смертельно. Поэтому я превратился в птичку, которую ты сейчас видишь и слышишь, и теперь от тебя улетаю.

— Куда улетаешь-то, если не секрет?

— Не секрет. Да у меня от тебя отродясь секретов не бывало. Будто не знаешь. Короче, надумаешь повиниться, ищи меня за морем-окияном на острове Непьяном. Найдешь да прощения попросишь — может, обратно дедом стану. И вернусь домой. А может, и не стану, и не вернусь. По обстоятельствам, короче…