Борис Евсеев - Пламенеющий воздух

И это, ясно дело, будет не наследник давно забытого князя Романа или, допустим, Грозного Ивана!

А будет это наследник крепкий, наследник патентованный: немецко-грузино-польский, без единой капли русского холопства, татарской грубости и еврейской хитрости в крови. Словом, Наследник из Наследников!

Такого слабо запятнанного и такого необходимо нужного Наследника разболтавшейся без фухтелей и шпицрутенов России, никак не желающей понять, на кого именно ей сегодня нужно горбатить, — давно следовало отыскать!..

Поначалу словосочетание парило в воздухе невесомо: как та кленовая осенняя крылатка. Но вскоре стало словосочетание и погромыхивать — подобно жестяному обрезку водосточной трубы, висящей на одном из старинных приволжских домов. А иногда глухо и грозно, словно сама матушка-Волга, перед тем как ей сковаться тяжкими льдами, урчало…

Кстати, о двух городских районах, раскинувшихся по двум берегам Волги. Они уже тогда, во мнении о грядущем управлении Россией разделились: Борисоглебская сторона склонялась к народно-демократическим фантазиям, унаследованным от князя Романа. Ну а сторона Романовская стеной стояла за автократию или по-старинному — за самодержца всероссийского.

В те осенние дни это разделение резко в глаза еще не бросалось. Но вот месяц спустя не было волжанина, который бы с досадой о такой разодранной надвое любви не вспомнил!

Правда, в тот осенний день, который начался ветром, а кончился поездкой Лели и москвича в Пшеничище, ничего больше в городке Романове не случилось. Только отец Василиск, выйдя после вечерней службы во двор храма, вдруг снова возгласил слышимое даже в отдаленных кварталах города «Многолетие»!

В час возглашения близ одного из малых, но великолепных романовских храмов слушателей не наблюдалось. Пел и возглашал отец диакон исключительно для собственной утехи. Но, возможно, и для того, чтобы заглушить шум резко усилившегося ветра.

Отцу диакону, как он признавался позже, уже тогда казалось: неурочным пением он первый начал восстанавливать равновесие между двумя частями города Романова. Ведь отсутствие равновесия, нарушаемого неумными действиями правобережных и левобережных жителей, могло привести к неприятным, с точки зрения Василиска, последствиям.

Так же думал, а потом и говорил вслух друг диакона мирянин Власков, завернувший вечером в церковь, чтобы отдать холостому диакону нежность своей души и жар своего сердца, а ближе к ночи, выпив по рюмочке, обсудить все те неприятности, что случились в последние дни в Москве и Питере.

О них отец диакон и мирянин Власков говорили не таясь, от всей полноты чувств…

— Ныне матушку-церковь никто не поддерживает бескорыстно!

— Да, прошли времена, — соглашался с отцом диаконом мирянин Власков, — то ли дело конец 80-х! Только крикни: на храм! Сейчас тебе и деньги, и подарки, и картины живописные «На берегу священных вод»! Снова народ изверился, что ли?

— Не изверился — исподлючился! Немедленного вмешательства Бога в мирские дела возжелал!

— Ну, тут не дождутся, — радостно потирал руки Власков, — а то у Господа без нас, азинусов брыкливых, делов нет!

Сделанное — лучше несделанного. Проявленное — лучше непроявленного. Лучше сделать ошибку, чем не сделать ничего, чем уклониться от дела. Лучше сказать со смыслом: «прыщ» или «есанбляхаунзем» — чем не произнести ни звука.

Все это и многое другое было ведомо струящемуся эфиру, было заложено в нем изначально.

Эфир и был создан, чтобы проявить до конца суть и назначение Вселенной!

Человек же был создан, чтобы проявить сущность земли.

Но человек стареет и дряхлеет. А эфир молод, эфир вечен.

Дряхлость человека, духовная и телесная, эфиру (а может, и самому Творцу) становится все неприятней. Неприятными по истечении многих веков кажутся и многие другие свойства человека глиняного, человека земли…

Так понемногу стало выясняться: нужен обновленный телом и умягченный душой человек — человек эфира!

А если говорить проще, человек разумный должен постепенно слиться телом с эфиром. А эфир — намного сильней, чем раньше, — очеловечиться.

Человек эфира и очеловеченный эфир…

Это кажется сказкой и будет достигнуто не скоро. Но достигнуто будет обязательно!

Медленность ловли эфирного ветра кое-кого из людей, исподтишка за всем этим наблюдавших, подталкивала к тому, чтобы или остановить, или, наоборот, раскрутить дело с новой силой.