Ксения Букша - Завод «Свобода»

За ними бежит, шаркая, бабуся с исцарапанными ногами. Миленькие, комсомольцы, помогите! У меня нявестка больная. Бабушка, если больная, то надо доктора. А мы — народная дружина. Ась? Доктор, что доктор, ей доктор никакой не поможет. Придите, Христом-богом вас прошу, помогите, молодая, а умирает, умрёт ведь. Христом-богом не надо, возражает Валя K, но мы согласны: сходим, разберёмся, что там такое.

Они идут за бабусей. Живём-то мы в углу, полкомнаты, совсем места нет, а у меня два сына, было-то четверо, в войну младшенький умер, а старший без вести на войне пропал, а двое живут со мной, вот младший, он как вы, школу заканчивает, работает, а старший-то пьёт, женился и пьёт, и вот заставил жену… я не знаю, как это сказать-то… Места-то у нас нет, а она больно хотела ребёночка, и как он говорит, вот обманула его… а он её возьми и заставь… это… Аборт сделать (Вер-рка). Да… И бил её, и угрожал, и… совсем затуркал… она и сделала… а только с тех пор лежит и всё… не ест, не спит почти… лежит… ни работать, ничего… уже доктор-то, доктор что… хорошая попалась, Господь её храни… говорит, ну, заберём в психическую, забрать-то мы её можем, но вы же сами понимаете… а вам, говорит, нужно как можно быстрее её из этого состояния вывести… радость ей нужна, а где ж, какая же у нас радость…

Бабуся суетится. Дверь открыта. Низкий потолок, запах сырости и гари: пожар был, что ли. Полумрак. Угарная кухня, полная тесных цветастых женщин. В узком коридоре галдит стайка оборванных дошкольников, ворвавшихся вслед за дружиной с улицы в дом. Боком — в узенькие «полкомнаты». Пашка остаётся снаружи, стоит в дверях. Скудные квадратные метры завалены вещами, заставлены мебелью. Здравствуйте. Мы народная дружина. Нас вот позвали… Зачем? Да мы сами не знаем, зачем. Уходите. Отворачивается к стене, накрывается одеялом.

За некрашеным, рассохшимся, заляпанным окном, в сонном пыльном безветрии, темнеет, и это не ночь: ленинградские ночи в мае белые. Нет, это буря надвигается на Нарвскую заставу с моря. Искоса направленным, желтоватым светом озарены напоследок улицы. Валя K вспоминает вдруг, где и когда он видел такой же странный свет: когда был маленьким и они уплывали из Ленинграда на барже. Смотри, сказал Вале старший брат. Валя обернулся на город и увидел над ним фантастическое, зловещее солнце, заревом гремящее по чёрному небу. Мама, там конец света? — спросил Валя. В ту ночь горели Бадаевские склады. Баржи бомбили, та, что ушла перед ними, потонула со всеми пассажирами. Верка мрачно смотрит в окно. Пашка отвернулся во тьму коридора, достал из кармана сахар-рафинад из заводской столовой и раздаёт мелким.

Нет! Никаких липовых справок! Ты с ума сошла? Хочешь, чтобы нас всех посадили? Мы семья репрессированного, ни на секунду нельзя об этом забывать! Ну и что?! Какие другие времена, какие другие?! Проживёшь с моё и поймёшь, что времена всегда одни и те же! Помолчи, Ляля, дело даже не в этом. Дело в том, Татьяна, что липовая справка — это обман. Законы нужно соблюдать. А закон говорит тебе ясно и чётко: поступила на вечерний — иди работай. Всё, Татьяна. Ты хорошо меня поняла? И Наденьке своей передай. Я, конечно, никуда заявлять не собираюсь, но моё мнение — это бесчестно.

Ну и куда я пойду? На завод?! А почему бы и не на завод? Я не хочу на станке работать! Не хочу! Меня вообще не возьмут на завод, я поступила на фи-ло-ло-га, ты понимаешь?! Выйди вон. Выйди вон, я сказал. А это всё твоё воспитание! Кого я вырастил! Кого я вырастил!

И вот на следующий день две подружки, Танечка и Наденька, идут по улице Волынкиной и стучатся в отделы кадров всех заводов. А заводов на Волынкиной шесть. И везде Наденьку берут, а Танечку нигде не берут. Кто-кто? Где-где? Филолог? Ой, филолог, это, кажется, что-то связанное с «жи-ши»? Вы уж нас извините, но таких вакансий у нас пока нет. Вашу подругу да, а вас нет. Я же тебе говорила. Надь, если тебе здесь нравится, оставайся! Да ты что?! Без тебя?!

Вот остался последний завод на Волынкиной улице, и время уже к пяти. Танечка и Наденька робко стучатся в двери отдела кадров. Здравствуйте, девчонки, меня зовут Борис Израилевич. Ну, с чем пожаловали? Мы вот… на вечерний… я инженер политехнический, а моя подруга университет филологический… Так-так, филологический? Фи-ло-ло-гический… Инженер — это хорошо. Значит, вы обе инженеры? К сожалению, нет… Таня вот — филолог… А-а, филолог! Это же прекрасно, Танечка, что вы — филолог. У нас языки на заводе весьма присутствуют… Без заводского образования русский филолог и не филолог вовсе, а так… Ну что же, подруги, наверное, вы хотите вместе работать? Давайте-ка я вас определю — вот — комплектовщицы требуются в производственно-диспетчерский отдел. Эта работа самая ответственная и нужная на заводе, девчонки. От вас будет зависеть… Всё будет зависеть от вас. Поэтому мы эту работу поручаем только студентам. У нас все студенты работают или упаковщицами, или комплектовщицами. Особенно филологи. Ну, и инженеры тоже. А потом уже становятся филологами и инженерами. Но — со стажем. Да. Поздравляю вас, девочки, с завтрашнего дня вы работаете на «Свободе».