Ксения Букша - Завод «Свобода»

больше ничего не могу сказать нет не могу сказать был ли тут он замешан ничего сказать по этому поводу не могу сокращаемый, гонимый и никому здесь не нужный кроме F я пришёл однажды утром на совещание и рано утром раздался звонок из Москвы сегодня у вас новый ио директора его фамилия L и я вошёл и это был шок никто не знал об этом только отдельные люди знали и я сказал с сегодняшнего дня мы начинаем работать иначе и мы начали работать иначе а летом я прошёл конкурсный отбор и был назначен директором завода «Свобода» (и мне насрать что они имели в виду и я не собираюсь ничем им платить мы уже заплатили по полной программе теперь мы будем работать идти вперёд мы будем работать и больше мы ничего им не должны)

Вот нас называют гоблинами, — а за что? А за то, просто-напросто, что мы такие. Мы такие росли, мы такие и выросли. Ничего страшного, не бойтесь вы нас уже наконец. Я на завод пришёл в 1984 го ду, как и сейчас — оператор станков ЧПУ. И сразу в футбол стал играть. Наша заводская футбольная команда называлась — «Астра». И меня сразу — в капитаны. Думаю, если бы играл, я бы и настоящим футболистом стал. Ну а так что, фрезеровщик. Люб лю свою работу. Это важно, свою работу любить. Да не бойтесь вы меня! Чего вы меня боитесь?! Натаха, меня ведь бояться не надо? Натаха говорит, не надо!

Я живу над аптекой, в девяностых коммуналку нашу расселяли, а я упёрся — не поеду, и похрен. В пятикомнатную — не поеду. Никуда не поеду. И оставили меня там, со всеми моими… А так бы запихали в ебеня, на проспект Науки! Фигли мне он сдался, проспект Науки! Я тут сижу, у меня тут магазины, Нева, я бегу каждый день на работу пешком через мосты. Мне, можно сказать, Питер родной город. И в футбол я играть люблю больше всего на свете. И работу свою тоже. А больше ничего и не бывает.

В девяностых немножко это дело заглохло, а в двухтысячных снова поднялось. В 2006 году команду организовали. Меня выбрали капитаном, и мы выиграли сразу кубок концерна! Правда, в этом году скромнее, заняли третье место. Но призовые места у нас всегда. Всегда призовые места у нас. Чо? Мы и женский футбол развиваем, Натаха, правда? О! Натаха вам скажет. Тренируемся по четвергам и пятницам. Зал спецом снимаем. Сначала я думал — народ не пойдёт. А народ таки пошёл! У нас теперь на заводе молодёжь! И все стабильно ходят! Глаза горят, мы это дело продолжим!

А что гоблинами нас называют… да это понятно, потому что мы когда в автобус сядем… ну так себе в общем, садимся уже в автобус… на турслёты когда ехать… Ну и что?! Зато наша команда единственная, где капитана все слушаются по первому слову! Меня то есть. А я всегда капитан. Кому ещё быть?! Меня все слушаются на раз-два. Я точно знаю, кто лучше по канату лазит, а кому на руках ходить. У нас вот был случай. Поехали трое кататься на лодочке. Уплыли, короче, куда-то в залив. А потом время уже. Спасательная береговая охрана едет проверять, где чо. Приезжает — не знаем, не знаем, уплывало трое, а в лодочке сидят двое. Меня пот прошиб. Куда третьего дели?! Оказывается, они его на берег высадили, он потом своим ходом пришёл. Вот уебан! Ну и нервов я натерпелся!

А гоблины мы потому, что мы всех уделываем, всегда побеждаем. Обычно я — капитан команды. Соревнования каждый раз новые, не повторяются. У нас уже шутят: пора ехать на «Форт Байярд». Например, в этом году, когда мне сказали, что будут лошади… А что с ними делать? — подумал я. На них же некоторые даже залезть не смогут! Оказалось — десять человек на лошадях сидят и десять этих лошадей под уздцы ведут. Ничего, как-то справились, залезли… Кое-кто даже несколько раз залез… Я доскакал до самых Хельсинок. Там вещи очень дешёвые. Сплошная распродажа. Конь плыл. Потом — назад. Покормились, и в город. С тех пор всё время мечтаю на коне. Жаль, его хранить негде. И бензина он не жрёт. Непросто с ним.

Однажды были соревнования по городкам. Нашлось аж двадцать восемь желающих. А я был главным судьёй. Пришлось в Интернет залезть, посмотреть правила. Чурки, бабки. Интересно. А взяли биты, и началось. Один говорит: я через Центральную башню берусь перекинуть. Ставьте мне там на крыше все фигуры. Ну, наши чо. Полезли, поставили. А он со всей дури — херак битой! И в окно к F. А там совещание. Все орут. Он херак, и битой попадает прямо в лоб начальнику своего цеха. Которого F как раз распёк по самое не могу. Народ как-то даже расценил это как чересчур суровое наказание. А F не растерялся, биту хвать, и назад её зафигачил. Ну и прямо в лоб ему попал. Ничего, шрам остался, нормально. Бумеранг такой вышел.