Джеймс Херлихи - Полуночный ковбой

— Разве ты не говорил, что мы друзья?

— Да, конечно! Но…

— Но на самом деле ты этого, конечно, не думал, — сказал Джой, проходя мимо Локка прямо в гостиную.

Локк остался стоять у дверей. Нахмурившись, он посмотрел на Джоя.

— Ладно. Давай излагай, что там у тебя. В чем дело?

— Закрой двери.

— Закрыть двери?

— Ага. Что, не понимаешь? Захлопни их.

Набрав в грудь воздуха, Локк осторожно перевел дыхание. Затем закрыл двери.

— Мне нужны деньги, — сказал Джой.

— Ах вот как. — Локк улыбнулся. — Ну, конечно. Конечно, они тебе нужны. Я должен был, должен был догадаться. О, прости, что вынуждаю тебя просить, это так неблагородно с моей стороны. Кроме того, это ваш-ха-ха! — доход, так сказать! Боюсь, что я проявил крайний эгоизм, не подумав об этом. Секундочку. Подожди здесь.

Локк направился в спальню. Джой последовал за ним. Локк открыл ящик столика, стоявшего между кроватями, и вынул бумажник. Вынув из него купюру, он положил бумажник обратно.

И тут он увидел Джоя, стоявшего в дверях.

— О! — его руки испуганными голубями метнулись к горлу. В ужасе он сделал шаг назад, стукнувшись о столик и едва не опрокинув лампы. Но он успел подхватить ее.

— Ты меня напугал, — сказал он. — Я думал, что ты подождешь там. — В голосе его слышалась легкая нотка раздражения.

— Да нет, — сказал Джой. — Я решил, что не буду заставлять тебя делать лишние шаги.

Он глянул на десятидолларовую бумажку в руках Локка.

— Это для меня?

— Да, — сказал Локк. — И считаю, что ты более чем заслужил их, хотя бы тем, что провел весь вечер с болтливым старым джентльменом. Так что можешь и не благодарить меня.

— Тауни. — сказал Джой. — Боюсь, что мне причитается больше, чем десятка.

— Да? В самом деле? — Локк внезапно заговорил очень тихим, еле слышным голосом. На лице его застыло выражение, которое не имело ничего общего с лихорадочным возбуждением, которое он испытывал. — Какая жалость! Боюсь, что у меня нет больше наличных. То есть денег.

— Я должен получить пятьдесят долларов.

— Пятьдесят!

— Вечером я провел с тобой чертовски много времени, Тауни, и не думай возражать. Ведь ты же, никак, решил стать хорошим мальчиком, не так ли?

— Но, Джой, я… у меня их просто нет.

— У меня вообще нет времени, тем более сидеть с тобой всю ночь, играя в гляделки. У меня есть семья, черт возьми, и я должен как можно скорее отвезти ее во Флориду. Так что запускай лапу и вытаскивай ее с пятьюдесятью долларами.

Локк отступил к столику и прислонился к нему.

— Я понимаю, Джой, честное слово, я понимаю. И я согласен со всем, что ты… — Джой двинулся к нему. Локк захлебнулся. — Что ты собираешься делать?

— Убрать тебя с дороги.

— Ты только напрасно потеряешь время. Здесь нет ничего…

Джой влепил собеседнику плюху тыльной стороной ладони. Локк свалился на кровать не столько из-за силы удара, сколько от удивления. Тут же приподнявшись, он упал на колени и, обхватив столик руками, закрыл доступ к ящику своим телом. Втянув голову в плечи и краем глаза наблюдая за Джоем, он принялся скулить, как женщина или ребенок. Джой схватил его за волосы и развернул лицом к себе.

— Ну-ка дай мне этот столик!

— Нет, нет! Я не могу! Там нет денег! В нем только мои личные вещи!

Джой еще раз ударил его по лицу, но на этот раз открытой ладонью.

Локк продолжал скулить и стонать, но не шевельнулся. Джой нанес ему еще один удар, но из этот раз покрепче и кулаком.

Локк вскрикнул, а затем сказал:

— Я заслужил это! Да, в самом деле, я заслужил это! — Он продолжал стонать, но на гораздо более высокой ноте. В то же время он продолжал обеими руками цепляться за столик.

— Я сам на это напросился! — вымолвил он. — Ты можешь еще и еще раз ударить меня! Весь вечер меня неотступно посещали такие грязные, такие отвратительные мысли. Что, у меня на лице кровь? — Он лизнул кровь, которая текла у него из носа. — Я истекаю! О, благословение Богу, истекаю! Я заслужил эту кару!

— Да отцепись ты от этого проклятого стола. — Джой стал понимать, что перед ним нечто большее, чем просто человек, защищающий свои деньги. В нежелании Локка было какое-то исступление, почти ярость. Глаза у него блестели, а губы, за которыми виднелись плотно сжатые зубы, были растянуты в идиотской улыбке, придававшей ему вид толстой рехнувшейся рыбы. Лицо его побагровело, а текущая из носа кровь уже заливала и рот, и зубы, и подбородок.

Джой схватил настольную лампу и вскинул ее высоко в воздух.