Джеймс Херлихи - Полуночный ковбой

— Да брось ты! — оскорбился Джой. — Занимайся лишь своим делом, вот и все. Ты что, думаешь, я из тех сукиных сынов, которые получают что им надо и уносят ноги? Ты думаешь, я не отвалю тебе кусок? Ну, парень, ты, я вижу, совсем хвост поджал. — И взмахом руки Джой небрежно отмел все те глупости, которые сейчас прозвучали.

— Спасибо, Джой, — сказал Риччио. — Я говорил, что ты отличный парень, и сейчас ты мне доказал это. Но, м-м-м… — Он покачал головой. — Я ничего не делаю из-за выгоды. Это дело принципа. Понимаешь?

— Да я ничего и не говорил о выгоде, — сразу же возразил Джой. — Я сказал, что отвалю тебе кусок. А ты уж сам скажешь, чего тебе надо.

— Нет, нет, нет, Джой, я хотел сказать, что никогда не доверял людям, которые мне что-то сулили потом. И никаких обид, ты честный парень и у тебя благородное лицо. Но и у меня тоже. Верно? Ведь у меня тоже благородное лицо?

— Ну да, черт возьми, жутко благородное.

— Во! — Риччио щелкнул пальцами и вытянул указательный, чуть не ткнув Джоя в нос. — Ты доказываешь мою точку зрения: у меня честное лицо — но я жуткий обманщик. Так почему же я должен доверять тебе? Можешь ты мне ответить на это?

Джой задумался, наморщив от усилий лоб. Сплюнув окурок, он полез в боковой карман брюк.

— Я тебе сразу же подкину кое-чего, вот сию минуту, черт бы ее побрал!

— О, подожди, Джой, — сказал Риччио. — Пошевели мозгами. — На лице его появилось бесконечно грустное обиженное выражение, словно слова, которые предстояло сказать, причиняли ему огромную боль. Встряхнув головой, он заговорил свистящим шепотом: — Ты не должен мне доверять. Ты что, не понимаешь? — С этими словами он съежился и уставился Джою прямо в лицо, так широко распахнув глаза, что, казалось, будто ресницы вот-вот оторвутся. — Ведь мне ничего не стоило бы обстричь тебя, — сказал он.

— О, черт, думаешь меня это беспокоит? — Джой отмахнулся от этой мысли, бросая деньги на стол. — Сколько тебе, по твоему мнению, причитается?

Риччио с готовностью склонился к нему.

— Представляю это решать тебе, Джой.

— Слушай, кончай крутить мне яйца и давая к делу. Можешь ли ты сделать так, чтобы уже сегодня ночью я поимел богатую бабу?

— Ночью? Ты говоришь, ночью? — удивился Риччио. — Мистер О'Даниел не утруждается такими скороспелками — на ночь. Он найдет тебе положение, при котором ты будешь чувствовать себя, как у Христа за пазухой. Может, первая дама и не станет твоей постоянной. Кто знает, может, со второй или с третьей тоже не получится, чтобы надежно устроиться, тебе придется поработать. Но только за знакомство тебе придется выложить пятьдесят или сто, а может, и больше. Только за проклятое знакомство.

— Знакомство?

— Ну, ты к ней присмотришься, попробуешь, проведешь с ней ночь.

Джой был поражен.

— Пятьдесят или сто? Долларов? — Он побарабанил пальцами по столу, на котором лежали его деньги. — Вот. Сколько ты хочешь? Десятку?

Риччио с отвращением хмыкнул и, оскорбленно улыбаясь, сказал:

— О, Джой, прошу тебя. Ты хоть представляешь, что я мог бы сделать за то время, которое мне понадобится на поиски этого типа? Ладно, не буду тебя утомлять. Слушай, вот что я тебе скажу: пока с меня хватит десятки. — Он небрежно сунул бумажку в карман, давая понять, что она не представляет для него никакого интереса. — Но когда я передам тебя из рук в руки мистеру О'Даниелу, я должен буду получить еще десятку. Справедливо? — Наступило молчание. — Ладно, если ты считаешь, что это не так, забудь.

— Ответь мне вот что, — спросил у него Джой. — Есть ли возможность, что мне удастся подцепить птичку уже сегодня?

— Возможность? Об этом не стоит и говорить. Тебе придется приниматься за работу уже этим же вечером. Факт. Ты просто не понимаешь, Джой, что очутился в Нью-Йорке. Ты никак не можешь ухватить ситуацию, в которой ты теперь находишься. Ты знаешь такое выражение: рынок сбыта?

Джой покачал головой.

— Это значит, что спроса больше, чем предложений. Усек?

Джой насупился.

— Скажу тебе проще: женщин тут выше головы, так что бездельничать тебе не придется.

Джой стремительно поднялся на ноги.

Направляясь по Бродвею к Таймс-сквер, Джой заметил, что на открытом пространстве Риччио неплохо управляется со своей ногой. Наметив перед собой определенную цель — скажем, ближайший угол, он снимался с места, дергаясь в таком диком ритме, что с трудом притормаживал перед красным светом на перекрестке.

На 42-й улице Риччио сказал: