Виктор Пронин - Кандибобер(Смерть Анфертьева)

— Потом закроешь. Света, — напомнила Зинаида Аркадьевна.

— Да, я все сделаю.

Бухгалтерия опустела. Свет не включали, и в комнате наступил густой полумрак. Только из окна бил яркий свет от фонаря. Тень от рамы лежала на столе черным крестом.

— Слушаю, — сказала Света нетерпеливо.

— Борис Борисович прошлой ночью повесился в камере.

Света не издала ни звука. Она сидела все так же, скрестив руки на груди и глядя в окно. На лице ее лежали голубоватые блики перекальной лампы, и вся она в это время казалась бледно-голубой.

— Откуда ты знаешь?

— Я только что от Следователя.

— Борис Борисович мертв?

— Да. Он завещал мне свою машину.

— Покатаешь?

— Обязательно.

— Я хочу, чтобы ты свозил меня в Крым.

— Поедем в Крым. А в дороге будем слушать магнитофон, который он завещал тебе.

— Ты счастлив, Вадим? — Она повернулась к Анфертьеву.

— Не знаю.... Вряд ли.

— Но ведь ты теперь состоятельный человек?

— Что ты имеешь в виду? — Анфертьев похолодел. В словах Светы он услышал намек не только на машину, не только на машину, не только, ребята, на машину. — Что ты имеешь в виду? — снова спросил он, не дождавшись ответа.

— Все.

— Что все?! Что?!

— Все, — чуть слышно повторила Света. — Все... Это ведь ты сделал, я знаю.

Анфертьев молчал, глядя на Свету широко раскрытыми глазами, в которых метались огни перекальной лампы. Он ощущал неудобство своей позы, затекшие ноги, слишком уж круто повернутую голову к Свете, но не мог пошевелиться, сесть удобнее.

— Я видела, — сказала Света буднично. — Ты остался в лаборатории, когда все вышли и заперли бухгалтерию. Я хотела тогда с тобой поговорить, поэтому и заметила. Я стучалась к тебе, но ты не отозвался.

— Что же из этого... Я часто остаюсь в лаборатории...

— Я видела, как ты выпрыгивал из окна, — она кивнула в сторону архива, — как раз в тот обед. А потом ты с Борисом пришел в буфет... Там с ним все и случилось... Краска и прочее... Я все знаю, Вадим. Я знала с самого начала. Это ты все подстроил. Я хотела тебя просить вернуть деньги, но теперь, когда Бориса нет... Даже не знаю.

Анфертьев молчал, ощущая ломоту в шее, в спине и не решаясь повернуться.

Трудно сказать, сколько это продолжалось. Спутники описали полный круг у Земли, комета Галлея удалилась на миллион километров, доблестные металлурги выплавили немыслимое количество чугуна и стали, родились миллионы детей, а миллионы стариков зарыли в землю, сталкивались машины, падали самолеты, извергались вулканы, в кого-то втыкали нож, гремели свадебные марши, люди предавались любви и ненависти, американцы высаживались в Гренаде, японцы — в Америке, французы — в Африке, иранцы — в Ираке, принц саудовский бороздил космический океан, пенсионер Енсен к исходу вторых суток заканчивал свой семитысячный анекдот, а эти двое молчали в полутемной комнате, пропитанной запахами пыльных бумаг, женского пота и заводской гари.

Потом Анфертьев поднялся, с беспомощной улыбкой подошел к архиву, подналег на дверь, открыл ее и через минуту вышел. Не говоря ни слова, положил папку на стол, вынул из сумочки Ключ от Сейфа. Света безучастно смотрела, как Анфертьев открывает Сейф и ссыпает туда тугие денежные пачки. Папку и мешок он скомкал и сунул в мусорное ведро. Уборщица заберет их, даже не догадавшись, какие важные улики уничтожает.

— К тому времени, когда у людей появляются миллионы, они теряют желание их тратить, — криво усмехнулся Анфертьев.

— Там все? — спросила Света чужим голосом.

— Я к ним не прикасался.

— Приходи завтра за премией.

— Ты хочешь сказать...

— Приходите за премией, Вадим Кузьмич. Я шла сегодня мимо детского сада, видела Таньку... Ей нужны ботинки на осень. Она у вас до сих пор в босоножках бегает.

Они вместе вышли из заводоуправления, задержались, взглянули друг другу в глаза.

— Пока, — сказала Света.

Анфертьев боялся, что им придется разойтись в разные стороны, и в то же время хотел этого. Но, когда Света одним словом дала понять, что дороги у них разные, его охватило такое горе, что забылись все страхи, вся нервотрепка сегодняшнего дня. Простое «пока» оказалось куда безжалостнее всех подозрений Следователя.

Света привычно направилась к щели в заборе. Анфертьев хотел было пройти за ней, но не решился. Отныне он вынужден будет пользоваться проходной, он уже не имел права отличаться.

— Пойдем вместе? — Анфертьев сделал попытку повернуть колесо судьбы, вмешаться во вращение земного шара, подправить круговорот мировых событий. И конечно, за эту безрассудную попытку был тут же наказан — его отшвырнуло в прошлое, забросило в будущее, в безвременье, где уже нет никаких чувств, никаких привязанностей, нет ни любви, ни ненависти, есть только потребление пищи и отправление естественных надобностей.