Виктор Пронин - Падай, ты убит!

— Слушай! — прошептал Вовушка. — А почему вы его терпите? Почему к себе подпускаете, разговариваете при нем и о сельском хозяйстве, и о промышленности? Я даже слышал про это... ну... про... что два поезда столкнулись... Вас же всех расстреляют!

— Если начнут, то с тебя. Они этой колбасы никогда не простят. И мой совет — не говори шепотом. Васька-стукач шепот слышит за несколько километров.

— Послушай, — Вовушка пренебрег предупреждением Шихина. — Ну, допустим, сейчас вас не тронут, оставят в живых, а если что-то переменится? Если ветер с другой стороны подует, Луна другой стороной повернется, другой человек в кресло сядет... Ведь все доносы в сохранности, их не уничтожают.

— Не должно, — проговорил Шихин без особой уверенности. — Авось.

— А что такого произошло необратимого? Какие такие законы приняты, кто разоблачен и покаран? Что изменилось вверху или внизу? Что? Частная столовка на Кропоткинской открылась? Старухам разрешили носки вязать? Этого... как его... все забываю... Да, Иосифа пару раз прилюдно матом покрыли? И все?

— Тише, — прошептал Шихин и замер, уставившись в щель между досками пола.

И оба услышали над собой тихие, мягкие шаги. Они затаили дыхание и одновременно увидели, как на щель в полу легла чья-то тень. Прошла минута, вторая. Человек не двигался.

— Эй! — крикнул Васька-стукач. — Есть тут кто живой? — Он помолчал, потоптался на месте и медленно вышел из кухни. — Шепчутся, шепчутся, — проворчал он. — Эй, где вы? — шаги его раздавались уже в сенях.

— Ну, что я тебе говорил, — усмехнулся Шихин. — Будешь знать, как шептаться в подполье, — он говорил почти не снижая голоса. — Дело вот в чем... Если не будет он писать, найдется кто-нибудь другой, третий... Без этого не бывает. Пусть уж лучше свой, как-то спокойнее. И потом... знаешь, приятно знать, что где-то, в каких-то папках останется свидетельство...

— О чем свидетельство? — шепотом заорал Вовушка.

— Что не такие уж мы дураки. Пусть убедятся потомки, что думали мы, ворчали, брюзжали, сплетничали, хихикали себе под мышку... Что не только «ура!» кричали, не один только красный цвет вокруг себя видели...

— А он давно этим занимается?

— Точно не знаю, но что не первую пятилетку, это уж наверняка. — Шихин оставил наконец попытки поднять бревно и поудобнее уселся на кирпич. — У него как все получилось... Прорвало батарею парового отопления. А рядом стройка. Васька пошел, взял новую батарею и прет домой. Его задержали. Оказалось, что со стройки похищена сотня батарей — все записали на Ваську. Ему светило пять лет. Но ребята из конторы по технике безопасности пришли на помощь. Давай, говорят, ты нам поможешь, мы тебе. Васька согласился. Дело замяли. С тех пор и пишет. По-моему, ему даже понравилось, чувствует себя нужным человеком, гражданственность у него образовалась, еще что-то... Следит за тем, чтобы не возникала какая-либо угроза, чтоб не затеяли враги отторжение Перхушкова, Подушкина, Жаворонков... Это очень известные места, и если они отойдут от нашего государства, возникнет прямая опасность и для Москвы...

— Митя! — свистяще прошептал Вовушка. — Гнать его надо в три шеи.

— Но-но! — Шихин предостерегающе поднял палец. — Говори, да не заговаривайся! Ишь! Представь... Мы его прогоним, так? А в конторе решат, что у них завелся провокатор. Что происходит дальше? Назначат чистку, она неизбежно перекинется на другие государственные органы... Знаешь, что в стране начнется?! Вот тогда уж точно придется кое-кого к стенке ставить. А остановиться будет трудно, не знаю, можно ли будет тогда вообще остановиться. Так пусть уж лучше Васька-стукач занимается своим делом, пусть пишет и про зеленую колбасу, и про гнилую картошку... Может, польза какая будет... Напрасно ты на него взъярился, ей-богу, напрасно! Знаешь, как он готовит! Обалденно! И главное, любит готовить, любит порадовать друзей вкусной и здоровой пищей. Он и за бутылкой смотается, и пожарит, и сварит, и соус такой загуляет, что ты сам себе пальцы отгрызешь.

— А вы как догадались, что он стукач?

— Там же у них в конторе тоже разные люди сидят. Дали понять. Дескать, много треплетесь, поостыньте маленько, Васька ваш совсем запарился, да и мы не успеваем все его доносы обрабатывать.

— А я бы его или пришил, или отшил, — раздумчиво проговорил Вовушка.

— Смотри мне! — Шихин постучал кулаком по бревну. — Ваську не трожь. Отличный парень. Он хотя бы анонимок не пишет. А в доносах за каждое слово свое отвечает. Ты мне лучше скажи — что нам с этим бревном делать? — как ни в чем не бывало спросил Шихин. — Представляешь, в кухне на пол ничего поставить нельзя — все катится в угол, и что самое интересное, куда-то исчезает, как в воронку. Я думал, под пол закатывается, а здесь ничего нет... Таз скатился и пропал. Катька коляску в кухню затащила, она тут же покатилась вниз, и нет ее... Я уже не говорю про ложки, кружки, тарелки. Шамана было затащило... Как он выл, бедный, как скулил! В самый последний момент мне удалось оттащить его от этой воронки.