Людмила Анисарова - Знакомство по объявлению - Рассказы и стихи о любви и не только…

Не сложилось — не заладилось и утро следующего дня. Саша молчал, смотрел в сторону и ушел, не поцеловав ни Риту, ни Аркашку. Они остались, как две сиротиночки, и, грустно-задумчивые, разбрелись по углам.

У Риты был выходной, и Аркашка, едва проснувшись, объявил, что в сад он сегодня не пойдет. Увидев-почувствовав, что в доме как-то неуютно, он, кажется, пожалел, что остался. Но было уже поздно. И надо было искать себе занятие. Аркаша решил клеить робота. Конечно, лучше было бы это делать, когда папа дома. Но можно и без него попробовать.

Рита из своего угла (ее угол — это письменный стол и книжная полка над ним) наблюдала, как сын располагался в своем — отгороженном шкафом. Он готовился к делу основательно и неторопливо: разложил на полу картон, приготовил ножницы, линейку, карандаш, клей. Теперь за него можно быть спокойной: занят на полдня, не меньше.

И можно заняться своим. Только вот чем? Рита поняла, что едва ли сможет что-то делать. Едва ли сможет что-то делать до тех пор, пока в душу не придет покой, а в голову — ясность. Но откуда взяться тому и другому? Саша обижен. Как теперь восстанавливать отношения? Рита не способна и дня выдержать в состоянии «холодной войны». Саша способен, а она — нет. Как же скверно все получилось. Как скверно… Но если вдуматься, что такого она сделала?

Рита набрала телефон Лены Зориной.

— Лен, миленький, можно я приду? Ты дома?

— Конечно, конечно. — Лена, как всегда, была готова принять кого угодно и с чем угодно.

Аркашка отпустил Риту почти сразу, только записал на своем картоне (на всякий случай, как он выразился) телефон тети Лены и поинтересовался, как долго мама намерена отсутствовать.

— Я ненадолго, сын. Никому не открывай. Ладно? — Рита несколько раз поцеловала Аркашку в макушку, хотя он яростно вырывался, и пошла к Лене Зориной.

— Мне кажется, — сказала Лена, — не надо было ничего говорить Саше.

Это Рита и сама понимала. Но теперь-то как быть?

— Ну скажи, что ты никогда больше с этим Стасом не увидишься. Пообщалась, в ресторан сходила. Что здесь такого? Каждой женщине приятно, когда ее в ресторан приглашают.

Лена говорила то, что нужно. Действительно, Рита ни в чем не виновата. И Саша должен это понять и оценить, в конце концов, честность жены. Все было бы замечательно, если бы…

— Если бы что? — строго спросила Лена.

— Если бы я не дала Стасу свой телефон, — сказала Рита, зная, что тревожит ее не это. Тревожит то, что она, кажется, не может отказаться от общения со Стасом. Что стоит за словом «общение», она пока не понимала. Или не хотела понимать.

— Это не страшно, — ответила Лена на Ритины слова (мысли она читать при всей своей проницательности, слава Богу, не умела). — Позвонит — объяснишься. Попросишь, чтобы больше не звонил. Вот и все.

«Вот как все просто!» — усмехнулась про себя Рита. И поймала себя на мысли, что ей не хочется больше говорить с Леной. Не хочется сейчас. А может, не хочется вообще. И она, распрощавшись, пошла домой. Но попала туда только через два часа. Потому что у подъезда Лены стоял, как можно догадаться, темно-синий джип.

— Ваш ребенок мне все доложил, — улыбаясь сказал Стас. — Очень солидный мужчина. Здравствуйте, Рита.

— Здравствуйте, — обреченно ответила Рита. И, вздохнув, продолжила: — Я не думала, что увижу вас сегодня.

— Вы хотите сказать, что вам неприятно меня видеть?

— Я хочу сказать то, что сказала.

— Какая вы колючая сегодня.

Стас попытался заглянуть Рите в глаза, но она резко отвернулась.

— Рита, что случилось? Скажите мне. Пожалуйста.

— У меня неприятности дома.

— Из-за меня?

— Я не могу так сказать. Наверное, из-за меня, а не из-за вас. Не знаю. Ничего не знаю, — устало махнула рукой Рита и пошла по направлению к своему дому. Стас пошел рядом.

— А машина? — спросила Рита.

— Не убежит.

— Она хоть закрыта?

— А… Кажется, нет. Сейчас…

Стас повернулся, вытянул вперед руку с ключами и брелоком сигнализации, нажал кнопку — джип отозвался миганием и писком. Закрылся, значит, поняла Рита.

Они бродили сначала вокруг дома Лены Зориной, потом — вокруг дома Риты. И все не могли наговориться. Стас наконец-то рассказал о себе.

Они с мамой всегда жили вдвоем. Отца Стас не помнил, потому что тот ушел из семьи, когда сыну исполнилось полтора года. Никаких родственников у них не было: мама была детдомовская. Наверное, потому, что сама в жизни видела мало хорошего, старалась сделать все, чтобы у Стаса было счастливое детство («счастливое детство» — это она всегда так по-книжному говорила). И Стас действительно помнит, что в доме всегда было много радости. Сейчас он не понимает, откуда мама брала силы, чтобы не просто его кормить, одевать-обувать (работая в библиотеке, она всегда подрабатывала шитьем и вязанием), а проживать с ним каждое мгновение его мальчишеской жизни ярко и весело.