Петр Проскурин - Имя твое

Еще и еще раз растерянно, с обиженным выражением лица пометавшись глазами по доске, Брюханов пыхнул папиросой и откинулся в кресле.

— Черт знает, что у тебя за башка! — сказал он. — Какая-то машина… Нет, с тобой положительно невозможно играть!

— Еще? — смеясь глазами, подзадоривая, спросил Николай.

Они стали быстро выравнивать фигуры, и скоро Брюханов, сразу же полностью захваченный событиями на доске, опять почувствовал близкую развязку. Он пытливо раз, другой, третий оценил расстановку сил; все было спокойно, все надежно прикрыто, никакого простора для неожиданных действий противника при любой, самой смелой фантазии быть не могло. Но в то же время уже беглого взгляда на расположение фигур Николая было достаточно, чтобы ощутить (именно не понять, а пока только где-то глубоко в себе ощутить) тугую, стремительную волну заложенных в них комбинаций, они могли вспыхнуть в любой момент и в любом месте, и несмотря на кажущуюся некоторую небрежную разобщенность фигур, все они представляли готовое прийти в действие одно стройное целое.

— Что-то ты мне сказать хотел? — спросил Брюханов, заранее подтрунивая над этим своим детским приемом, в надежде отвлечь противника.

— Да передумал, так, ерунда это. — Николай сделал ход, в Брюханов, непрестанно следнвший за его рукой, задержавшейся над доской на секунду, лишь обреченно вздохнул.

— Так… понеслась, — наклонился он ниже, только теперь замечая, что его противник сегодня что то уж непривычно хмур и скуп на слова и чем-то порядком расстроен, что уже можно было понять за ужином, а теперь стало совершенно очевидно.

— Так и быть, все равно тебя не обыграешь, — Брюханов отодвинул от себя доску. — Давай лучше потолкуем, что у тебя там стряслось.

— Не стоит, Тихон Иванович, пустяки, — нахмурился Николай. — Без этого слишком поздно, Аленка совсем рассердится… Право, пустяки, — стал уверять он. — Как-то случайно сорвалось с языка…

— Знаешь, Коля, шахматы — это одно, — остановил его Брюханов, — там мне с тобой тягаться нечего. Ты мне до сих пор доверял, кажется…

Собирая фигуры, Николай с быстро появившимся на лице румянцем по-прежнему попытался уклониться, начал что-то невразумительное говорить о каком-то происшествии в институте, затем о необходимости на днях съездить в Густищи, к матери, совсем запутался и под пытливым, несколько даже обиженным взглядом Брюханова окончательно раскраснелся и умолк.

— Деньги я потерял, Тихон Иванович, — не поднимая глаз и смахивая со столика что-то невидимое, сказал он. — Не свои деньги… почти семьсот рублей.

— Подожди. Почему у тебя оказались чужие деньги? — удивился Брюханов, в то же время скрыто любуясь разгоревшимся лицом Николая.

— Я же профорг курса…

— Так что же?

— Собирал эти деньги… в конверте носил, в портфеле, все время на месте были, а сегодня на лекции…

— Понятно, — пожалел его Брюханов. — Но если уж вышел об этом разговор… нет, нет, ты можешь не говорить, если не хочешь, — быстро добавил он в ответ на совершенно недвусмысленное движение в лице Николая, ставшем вдруг резким. — Ты совершенно не о том подумал. Я хотел сказать: почему ехать к матери? У нас есть деньги… ты бы мог взять у Аленки, вот и все.

— От Аленки как раз так просто и не отделаешься, она меня ведь все воспитывает, — хмуро пошутил Николай и поднялся. — Спокойной ночи, Тихон Иванович.

— Значит, ты не возьмешь эти семьсот рублей? — спросил Брюханов выжидающе.

— Нет, спасибо, не возьму.

— Почему?

— Мне надо будет сказать вам, что это за деньги…

— Я этого не требую, — возразил Брюханов, теперь еще больше недоумевая.

— В том-то и дело, — как-то по-детски беспомощно взглянул на него Николай, — что я не могу вам всего рассказать… а так просто взять тоже не могу… ну вот и все…

— Что за чертовщина! — не удержался Брюханов. — Так не могу и этак не могу! А как же можно? Ну, слушай, Коля, не валяй дурака. Вот тебе деньги, и дело с концом. — Брюханов достал бумажник, отсчитал семьсот рублей и пододвинул их к Николаю. — Не накручивай ты, ради бога, там, где не надо… Ну…

— Тихон Иванович, а вы обещаете, что все это останется только между нами? — решился Николай. — Даже сестре…

— Будь спокоен… обещаю, все обещаю… спрячь.

— Понимаете, у нас на курсе у одной из студенток…

— Я ничего не спрашиваю, — быстро сказал Брюханов, но засмеялся и махнул рукой. — Давай, тебя ведь не переупрямишь…

— Девушка хорошая, умная, занимается серьезно, но связалась, понимаете, с безответственным человеком. — Николай говорил, упорно глядя в стол. — Тоже наш студент… И вот все у нее оказалось под угрозой, институт, дальнейшая судьба… Попытались мы этого типа вразумить, а он ни в какую, такой гад оказался… А она только на стипендию и дышит… Сирота, в войну все родные погибли. Вот и решили тайком от нее собрать денег со стипендии… ну, понимаете, на… на врача… Фу-ты черт, вспотел даже! — Николай облегченно перевел дух.