Петр Проскурин - Число зверя

— Ну, Сергуня, что то я ничего не поняла! — чистосердечно призналась Вера. — Давай лучше за стол, все готово. Тася, можно? Что время тянуть. Вот только надо нашего отшельника пригласить, так хочется по старой дружбе с ним поболтать…

— Конечно, конечно, — поддержал Сергей Романович. — Не все же мозги себе сушить…

— Не знаю, вряд ли он согласится, я же тебя, Вера, предупреждала, ему нездоровится. Пугает он меня последнее время все больше…

— Перестань, ты что, забыла, он в свое время за мной даже ухаживал! Помнишь…

— Вот оно где собака зарыта, — повернулся к ней Сергей Романович. — А я-то гадаю, почему она рвется сюда: подруженька, подруженька, мол…

— Что ж, Сергуня, вспоминать времена царя Гороха! Что ж ты думаешь, до тебя и свету Божьего не было? Мы с Тасей с ползунковой поры вместе, вспомнить страшно, сколько… ой!

И здесь все сразу замолчали и повернулись: недалеко от камина, у двери, ведущей в соседнюю комнату, стоял высокий и худой человек, в чем то неуловимо похожий на Анастасию и в то же время какой то совершенно отъединенный от всего, что его окружало. Он просто стоял и смотрел перед собой, и было такое чувство, что он стоял здесь всегда, только раньше его почему то никто не видел и не замечал; мешковатый, явно великоватый для него пиджак старого покроя, с поднятыми плечами, еще больше увеличивал странное чувство его оторванности от всего окружающего. Сергея Романовича сразу же поразили его огромные, почти в пол лица, тихие глаза.

«Он, пожалуй, слепой, бедняга странник! — невольно подумал Сергей Романович. — Какое, однако, странное, нездешнее лицо, он и в самом деле никого не видит и не слышит, он ведь не живой и пребывает не здесь… Вот глупая баба, нашла, кем восторгаться…»

И тут же ему стало неловко и неуютно, а в следующий миг ощутимый холодок появился в груди — Сергей Романович понял, что странный и тихий человек, возникший как бы из ничего, знает о нем абсолютно все и что он и вышел из своего укрытия только потому, чтобы молча сказать это, а затем опять растаять в сумраке у камина. Но это была, действительно, всего лишь какая то провальная минута, затем все сразу и оборвалось, Вера порывисто и торопливо тотчас шагнула к Арсению.

— Боже, Сеня! — радостно воскликнула она. — Как же я давно тебя не видела! Сеня…

Почти неуловимым жестом остановив ее, он слегка поклонился.

— Боже, как я рада, что ты дома! — опять заговорила Вера. — Не знаю даже, как я тебе обрадовалась… Как время летит! Когда то Арсюшей звали, Сеней, Сенечкой, а теперь, пожалуй, и Арсением Павловичем надо, а, Сеня? Можно я тебя поцелую?

— Что ты спрашиваешь, Вера, взяла и поцеловала! — решительно вмешалась Анастасия, и лицо ее как то преобразилось, осветилось изнутри. — Вы же почти родные с детства…

— И правда, вот еще! Никогда за мной такого не водилось, какая то нерешительная стала! — пожаловалась неизвестно кому Вера, шагнула вперед, хотела было обнять Арсения за плечи, сробела и, только слегка прижавшись к нему, тотчас вновь отступила.

— Я тоже рад увидеть тебя, Верочка, — ровно сказал Арсений и перекрестил ее. — А молодой человек с тобой?

— Конечно, Сеня, познакомься — Сергуня, Сергей Романович, — заторопилась Вера, приглашая своего примолкшего спутника подойти ближе.

— Муж, Верочка?

После недолгой паузы Вера быстро глянула.

— Пока еще по всяким там бюрократическим канонам — нет, а перед Господом Богом — да, и давно…

— Давно — это хорошо, — так же ровно уронил Арсений, и мужчины поздоровались. Все сели за стол, и прежде, чем взять нож и вилку, Арсений перекрестился, затем перекрестил стол; сам он почти ничего не ел и не пил, положил себе на тарелку немного овощного салата и, не дождавшись дыни, налил стакан чаю и без единого слова удалился.

Оставшиеся переглянулись, Сергей Романович придвинул к себе блюдо с дыней и, вооружившись ножом, стал над ней колдовать, время от времени оглядываясь на дверь, за которой скрылся Арсений, так и не ответивший ни на одну из попыток завязать с ним разговор. Женщины в это время, понизив голоса, стали обсуждать что то свое, сугубо бабье.

— А можно я ему дыньки отнесу? — спросил Сергей Романович, поднимая глаза на Анастасию и указывая на тарелку с сочными, щедро нарезанными, дразняще душистыми ломтями. — А вы пока пошепчитесь…

— Пусть идет, — решила Вера и за себя, и за подругу. — Не бойся, Тася, ничего плохого не будет, Сергуня у меня умный. Любого к себе расположить может.