Петр Проскурин - Число зверя

— Дай то Бог, — сказал Николай Григорьевич. — Конечно, с Москвой связаться теперь не получится?

— Мы уже вошли в нулевую готовность, — сообщил генерал, и в его рыжеватых зрачках мелькнули задорные искры. — Я представляю, что сейчас везде творится…

— Да, — сказал Николай Григорьевич. — Все замерло в ожидании самого главного сигнала, и даже на рыбалку теперь не выберешься. Придется коротать время в пещере, весьма и весьма романтично. А погода то какая установилась! Чудо! — вздохнул он, и оба по сигналу дежурного оператора быстро подошли к экрану одного из радаров, засекшего неизвестный космический объект на высоте трехсот километров и мгновенно подключившего к нему внимание еще десятка следящих вычислительных устройств. Все шло своим обычным путем; свежий ветер с океана слегка усилился, к полудню малиновые, с черным блеском, гранитные скалы наполнились розовым светом, и от этого теплые отсветы падали и на воду. В бухту зашел одинокий кит, его фонтаны взлетали то в одном, то в другом конце пустынной бухты. Людей не было видно, они ушли под землю, в каменные лабиринты, и затаились там, скрытые от всего мира, но слышавшие все и видевшие все, что в нем, этом тревожном мире, происходило.

В тот вечер в Москве шел дождь, которого никто не ожидал, и центральные улицы заблестели в электрическом свете, словно специально вымытые и прибранные. В направлении Минского шоссе по ним промчались несколько темных лимузинов, выскочивших из Спасских ворот Кремля; дальше за Москвой их путь продолжался уже в темноте, по закрытым для всеобщего движения дорогам; к ним навстречу выходили усиленные патрули охраны, затем открывались шлагбаумы или ворота, и они двигались дальше, до новой проверки. Все действительно оказалось, как и предполагал генерал с далекой военной базы на тихоокеанском побережье, застигнутой внезапно объявленной тревогой, гораздо проще. В черных лимузинах, привычно промчавшихся по Москве и затерявшихся в дебрях Подмосковья, находились сам Леонид Ильич, Косыгин и министр обороны маршал Устинов; их внезапная поездка не была запланирована, случилась неожиданно, подняла на ноги и переполошила охрану и службу безопасности; тотчас все было доложено Андропову, и он, несмотря на понятную тревогу, тоже не мог ничего сразу узнать — даже маршрут движения правительственных лимузинов сразу за Москвой каким то образом вышел из под контроля службы безопасности, и хотя это, как выяснилось позже, после проведенного строжайше секретного расследования, было чистой случайностью, глава всемогущего ведомства безопасности сделал соответствующие выводы и стал плести свою паутину еще тщательнее и осмотрительней — теперь уже как бы в двух плоскостях. Одну, хорошо ощутимую и рельефную, — для людей самого генсека, специально приставленных для контроля, а другую, неосязаемую для посторонних, — только для себя; даже принимавшие участие в этой работе преданные люди ничего не знали об окончательной цели производимой ими работы, так как она была расчленена на чужеродные, без видимой связи друг с другом, фрагменты и могла составить единое целое лишь по воле своего истинного творца — только он сам мог состыковать отдельные части и привести в движение в необходимый момент весь единый и безотказный механизм.

Всю дорогу от Москвы Леонид Ильич был молчалив и недоволен: во первых, у него поломались личные планы на вечер; во вторых, он не любил и остерегался неожиданных экспериментов, всегда таивших в себе нежелательную непредсказуемость; в третьих, после очередной встречи с Андроповым ему стало совершенно ясно, что его водят за нос в отношении Ксении Дубовицкой, якобы взявшей отпуск за свой счет и неизвестно куда запропастившейся; ему намекнули как бы между прочим, что это, скорее всего, московские сплетни, но за ними Леониду Ильичу, с некоторых пор осознающему и чувствующему себя в исключительном, по сравнению с остальными, положении, виделась и некая мещанская ухмылочка, пусть даже и сочувственная, — Леонид Ильич был весьма чуток на такие нюансы и всегда соответственно на них реагировал.

Нахохлившись на своем привычном месте на заднем сиденье, он всю дорогу думал не о предстоящем ознакомлении с новым сверхсекретным, всего месяц назад введенным в действие центральным пунктом, сосредоточившим управление всей ракетной мощью страны, к которому сейчас спешно прокладывали одну из подземных линий чуть ли не из самого Кремля, а именно о том, что могло случиться с Ксенией, женщиной редкой красоты и своеобразия, правду о которой от него явно скрывают. И это ему сейчас особенно не нравилось; он не мальчик, он должен знать истину, что бы ни случилось; для этого ведь и существуют многочисленные службы, и значит, налицо вопиющий непорядок. Или он сам начинает стареть, или где то что то разладилось. Вероятно, дело и того проще — вокруг вновь завязывается хорошо продуманная, с далеко идущими последствиями, тайная игра, — любителей кругом хоть отбавляй.