Пер Энквист - Визит лейб-медика

Потом он умолк, словно испугавшись, и спросил Гульберга:

— Меня теперь должны подвергнуть наказанию?

В это мгновение, пишет Гульберг, его охватило чувство великой скорби и великого сострадания.

Он сидел возле Кристиана. Король ведь и в самом деле сказал правду: что он сам, как и король! как и король!!! был внешне незначительным и презираемым, и что король хоть и казался первым, а в действительности был одним из последних. Если бы он не подчинялся требованиям почтения к королевскому достоинству, не следовал правилам церемониала, он бы с удовольствием рассказал этому подростку, что и он, он тоже — один из последних. Что он ненавидит грязь, что все нечистое необходимо отсекать, как отрезают члены, данные человеку для соблазна, и что настанет время отсекновения, когда этот распутный двор со всеми его паразитами будет отсечен от великого творения Господня, и когда все существующие при дворе Кристиана VII бездельники, богоотступники, пьяницы и развратники получат по заслугам. Незыблемость державы будет гарантирована, королевская власть укреплена, и очищающий огонь пройдет по этому зловонному государству. И последние станут первыми.

И что тогда он, вместе с избранником Господним, порадуется той очистительной работе, которую они вдвоем произвели.

Но он сказал лишь:

— Да, Ваше Величество, я — маленький и целиком и полностью презираемый человек. Но все же человек.

Король при этом посмотрел на него с выражением удивления на лице. Затем он снова спросил:

— Где она?

— Возможно, в Альтоне… Гамбурге… Париже… Лондоне… Она — великая и богатая личность, совершенно измученная беспокойством за судьбу Вашего Величества… за ваш долг перед Данией… но она, возможно, вернется, если до нее дойдет весть о том, что престолонаследие упрочено. Спасено.

— Европа? — с отчаянием прошептал король. — Европа?

— Париж… Лондон…

Король спросил:

— Значит, я должен искать ее в… Европе?

Собака заскулила. На воды Эресунда опустился влажный туман, шведский берег стал невидим. Гульберг помахал ожидающим солдатам. Король Дании был вызволен из величайшей беды и заблуждения.

Характер короля ничуть не изменился. Но на неожиданно созванном экстренном заседании совета он объявил о своем желании совершить большую поездку по Европе.

На столе в зале заседаний он разложил карту Европы. В помещении находились три министра, а также Гульберг и некий граф Рантцау; король с необычайной решительностью и собранностью описал маршрут. Было почти совершенно очевидно, что он описывает большое познавательное путешествие. Единственным, кто казался странно задумчивым, был Гульберг, но он ничего не сказал. Остальные же сошлись на том, что европейские герцоги, наверняка, с радостью примут юного датского монарха как равного.

Встретив одобрение, король провел пальцем по карте и пробормотал:

— Альтона… Гамбург… Париж… Европа…

Когда король покинул помещение, Гульберг и граф Рантцау немного задержались. Рантцау спросил, почему, как ему показалось, Гульберг пребывал в столь странной задумчивости.

— Мы не можем допустить, чтобы король путешествовал без принятия определенных мер безопасности, — немного поколебавшись, ответил Гульберг. — Риск слишком велик. Его нервозность… его внезапные вспышки гнева… это может привлечь совершенно нежелательное внимание.

— Нам следует раздобыть лейб-медика, — сказал на это Рантцау. — Который сможет за ним наблюдать. И успокаивать.

— Но кого же?

— Я знаю очень искусного врача, — продолжал Рантцау. — Образован, практикует в Альтоне. Специалист по кровопусканию. Он — немец, его родители — благочестивые пиетисты, отец — теолог. Его зовут Струэнсе. Чрезвычайно искусен. Чрезвычайно искусен.

— Ваш друг? — с безразличным видом спросил Гульберг. — Один из ваших протеже?

— Именно так.

— И он находится под влиянием ваших… просветительских идей?

— Совершенно аполитичен, — ответил Рантцау. — Совершенно аполитичен. Специалист по кровопусканию и болезням конечностей. О последнем он написал диссертацию.

— Не еврей, как Ревердиль?

— Нет.

— Красивый мальчик… я полагаю?

Тут Рантцау насторожился; не будучи уверен в смысле этого вопроса, он ответил уклончиво, но с холодностью, подчеркивавшей, что он не терпел инсинуаций:

— Специалист по кровопусканию.

— Вы можете за него ручаться?

— Слово чести!!!

— Слова чести обычно не так уж весомы для просветителей.