Пер Энквист - Визит лейб-медика

Ситуация, по большому счету, не изменилась, хотя и обернулась своей противоположностью.

Большая игра касалась теперь королевы.

Кристиан признал маленькую дочку своей. Объявление ее бастардом было бы оскорбительным по отношению к нему, уменьшило бы силу узаконивания им нового режима. Если девочка была бастардом, ее можно было отдать матери; никаких причин оставлять эту девочку в Дании. Этого допускать было нельзя. Кристиана нельзя было объявлять сумасшедшим по той же причине; тогда власть переходила бы к его законному сыну и косвенно — к Каролине Матильде.

Ergo ее неверность нужно узаконить. Должен произойти развод.

Вопрос был в том, как отреагирует на такое оскорбление сестры английский монарх.

Наступил период неясности: война или нет? Георг III приказал снарядить большую морскую эскадру для нападения на Данию в случае, если будут попраны права Каролины Матильды. Но одновременно с этим английские газеты и памфлеты начали воспроизводить отрывки из признаний Струэнсе. Пресловутая английская свобода печати была совершенно восхитительной, а история о немецком враче и маленькой английской королеве — просто завораживающей.

Но война из-за этого?

По мере того, как проходили недели, становилось очевидно, что вступить в большую войну из-за оскорбления национальной чести, делается все труднее. Неверность Каролины Матильды ставила общественную поддержку под сомнение. У многих войн были куда менее значительные и более странные предпосылки, но Англия заколебалась.

Был достигнут компромисс. Королева должна была избежать планировавшейся пожизненной ссылки в Ольборгхус. Давалось согласие на развод. Ребенка у нее забирали. Ее навсегда высылали из Дании, и она была обязана свободно, но под контролем, пребывать в одном из замков английского короля в его немецких владениях, в Селе, в Ганновере.

Титул королевы за ней сохранялся.

27 мая 1772 года в гавань Хельсингёра прибыла маленькая английская эскадра, состоявшая из двух фрегатов и одного шлюпа — королевской яхты.

В тот же день у нее забрали ребенка.

Накануне ей сообщили, что на следующий день состоится передача ребенка, но она все поняла уже давно, только дата оставалась ужасающе неопределенной. Она не оставляла малышку в покое, а постоянно расхаживала с ней на руках; девочке было к этому времени девять месяцев, и она могла ходить, если ее держали за руку. Девочка постоянно пребывала в хорошем настроении, и королева в эти последние дни не позволяла никому из придворных дам ею заниматься. Когда девочке надоедали те довольно примитивные игры, которыми королева развлекала ее и тем самым самое себя, важную роль начинали играть переодевания. Они принимали чуть ли не магический характер, я признала все свои ошибочные поступки, только чтобы мне разрешили сохранить девочку, и, Господи, неужели ты — топчущий точило, я вижу, как они приходят в кровавых одеждах, и эти волки будут теперь заботиться, но часто казалось, что то, как она одевала и раздевала ребенка, — иногда по необходимости, часто же при полном отсутствии таковой, — приобретало характер своего рода церемоний или заклинаний, чтобы навеки завоевать благосклонность этой малышки; утром 27-го мая, когда королева увидела, как три корабля встают на якорь на рейде, она десятки раз поменяла малышке одежду, безо всякого смысла, и ответом на возражения придворных дам были только вспыльчивость, вспышки гнева и слезы.

Когда прибыла посланная новым датским правительством делегация, королева совсем потеряла голову. Она голосила и отказывалась отдавать ребенка, и только решительные призывы делегации не пугать невинного младенца, а соблюдать достоинство и твердость, заставили ее прекратить непрерывные рыдания, но это унижение, о, если бы я в этот миг была топчущим точило, но девочка…

В конце концов, им удалось вырвать у нее ребенка, не поранив ни девочку, ни ее саму.

После этого она, как обычно, стояла у окна, внешне совершенно спокойная, с ничего не выражавшим лицом, и неотрывно смотрела на юг, в сторону Копенгагена.

Сплошная пустота. Никаких мыслей. Маленькая Луиза была отдана датской стае волков.

30-го мая в шесть часов вечера произошла ее выдача. Чтобы забрать Каролину Матильду, на берег сошли английские офицеры, эскортируемые охраной в пятьдесят человек вооруженных английских матросов.

Встреча с отрядами датской военной охраны в Кронборге была весьма примечательной. Английские офицеры не поприветствовали, как это было принято, датскую охрану, не обменялись ни единым словом с датскими придворными или офицерами, но встретили их холодно и крайне презрительно. Они образовали почетный караул вокруг королевы, поприветствовали ее с подобающими почестями, с кораблей были произведены залпы салюта.