Васко Пратолини - Семейная хроника

— Это тебе бабушка сказала?

— Да.

— Что еще?

— Еще… она была хорошей портнихой, ты это знал?

— Угу.

— Она работала в мастерской на маленькой площади — как идти по виа дель Корсо.

— Там, где гостиница «Памятник Данте»?

Мы разговаривали, лежа неподвижно, чтобы не растерять тепла, накопленного телом. Была уже глубокая ночь, через оконце проникал лунный свет, слабый, словно блики утренней зари. Иногда твое дыхание щекотало мне щеку, оно было мне приятно, и я старался придвинуться поближе. Время от времени, каждые несколько минут, слышались гудки машин.

— Это грузовички «Национе», они везут к первым поездам свежий номер газеты, только что из типографии, — объяснил я.

Я был счастлив рядом с тобой; счастлив оттого, что узнал тебя по-настоящему, оттого что ты здесь, со мной, что ты мне друг и мы с тобой разговариваем. Разговариваем о маме и о многом другом.

Потом ты заснул; дыхание твое было немного хриплым. С улицы донесся говор; я узнал голоса моих друзей. Подойдя к дому, они стали звать меня так настойчиво, что переполошили всю улицу. Поэтому я решил встать. Я взял со стола записку, которую было хотел занести в кафе, открыл оконце, сделал им знак замолчать и сбросил записку.

Один из приятелей прочел ее вслух; раздался общий хохот, и по моему адресу посыпались грубоватые остроты:

— Поцелуй ее от меня за ушком, этого твоего братца! — крикнул кто-то.

Ты продолжал безмятежно спать, словно в собственной постели. Когда я снова лег, ты перевернулся на другой бок, пробормотав во сне что-то неразборчивое.

Мы проснулись одновременно — от шума, который доносился через; окно. С крыши спустился на веревке человек, поставил ногу на подоконник и стукнул об стекло: он чинил водосточную трубу. Такое пробуждение сразу развеселило нас.

Ты лег спать, не сняв часов с руки.

— Папа, — сказал ты, — непременно заболел бы от такого дела. — И добавил: — Ну, вставай. Пойдем в Канос-су. — И засмеялся.

— В истории ты силен, — сказал я.

Хозяйка и другие жильцы уже ушли. Я повел тебя в кухню умываться. Потом ты уложил свои вещи в кожаную сумку, и мы отправились.

— Не хочешь ли позавтракать? — спросил ты. — Позволь мне пригласить тебя.

— Ты прямо богач.

— Пинг-понгом зарабатываю. — Ты снова покраснел. Для тебя явно наступила пора возмужания, переходный период, и всякий раз, как твое новое формирующееся «я» раскрывалось в каких-нибудь рискованных действиях и положениях, твое прежнее «я» призывало тебя к порядку.

Мы зашли в молочную около префектуры и заказали кофе с молоком и печенье.

— Масла? — спросила хозяйка, сама обслуживавшая посетителей.

— Да.

Она вернулась с двумя порциями масла и, кроме того, принесла варенья и булочек.

— Я захватила и варенье, чтоб не ходить лишний раз, — пояснила она.

Это была молодая задорная женщина с откровенным дразнящим взглядом и походкой. Я был знаком с ней, она мне нравилась, знала это и охотно шутила со мной.

— Нет ли апельсинового варенья? — спросил ты.

— Только в банках. Если вам в самом деле очень хочется, могу открыть.

— Вот и чудесно, угостите его, — сказал я. — Кстати, вы знаете, что это мой брат?

Ты внимательно прислушивался, смущенный и в то же время довольный.

— Я готова была за это поручиться, — сказала она.

— Но ведь мы же не похожи, — воскликнул ты поспешно, почти невежливо.

— Это вам так кажется, — ответила она. — У вас у обоих такой вид, будто вы все на свете знаете.

Она направилась к стойке; я видел, что ты следишь за ней глазами: ты смотрел на нее, как подросток, который знает, что такое женщина; в твоем взгляде горело желание подростка. Я хотел что-то сказать, но слова замерли у меня на губах. Теперь настал мой черед смутиться и, кажется, покраснеть. Она вернулась к нашему столику и, обращаясь к тебе, сказала:

— Ваш братец — поэт, но по утрам у него аппетит, как у грузчика.

Кто— то за соседним столиком постучал ложечкой

о стакан. Положив варенья на блюдечки, она отошла. На прощанье она метнула в меня задорный взгляд и улыбнулась.

— Все горим, а? — бросил я ей.

— Кипим, — ответила она и улыбнулась еще задорнее. Такова была наша грубоватая манера шутить.

Когда мы снова подозвали ее, чтоб расплатиться, она сказала тебе:

— Не обращайте внимания. Мы с вашим братом добрые друзья.

— Ты хорошо ее знаешь? — спросил ты после того, как мы некоторое время в молчанье шагали по улице. — Ты меня туда повел, потому что она твоя любовница?