Дейв Эггерс - Зейтун

Зейтун хотел видеть своими глазами и то, что уже произошло, и то, чему еще только предстояло случиться. Ему была не безразлична судьба города, и он искренне верил, что может быть полезным.

— Ты и впрямь чувствуешь себя вне опасности? — уточнила Кейти.

— Честное слово, — ответил Зейтун. — Не волнуйся.

Кейти знала, что Зейтуна ей не переубедить. А вот как объяснить детям, насмотревшимся изображений уходящего под воду города, что их отец остался там по своей воле и плавает по улицам в стареньком каноэ? Она все же попыталась урезонить мужа, сказав, что в новостях сообщают про ухудшение ситуации, что появилась опасность заражения воды в результате загрязнения бензином, падалью, пищевыми отходами, просто мусором — за этим последует эпидемия.

Зейтун пообещал ей быть предельно осторожным. Сказал, что завтра снова позвонит с этого же телефона.

— Звони каждый день в двенадцать, — велела она.

Он сказал, что будет звонить.

— Держись, — сказала Кейти.

Закончив разговор, Кейти включила телевизор. В новостях доминировала одна тема — разгул преступности в городе. Все репортеры, словно сговорившись, повторяли, что Новый Орлеан превратился в «страну третьего мира». Приводились в пример неработающие больницы, отсутствие чистой питьевой воды, электроэнергии и телефонной связи. Иногда прямые репортажи сопровождались картинками: афроамериканцы изнемогают от жары возле Конференц-центра имени Эрнеста Мориала или, размахивая руками, просят о помощи с крыш затопленных домов. По неподтвержденным сведениям по городу бродят банды вооруженных мужчин, кто-то обстреливает вертолеты, посланные эвакуировать пациентов с крыши больницы. Жителей называли не иначе, как беженцами.

Кейти боялась, что из-за недостатка информации Зейтун не осознает, насколько велика опасность. Он вполне мог чувствовать себя спокойно в своем районе — ну а если в городе действительно царит хаос, который рано или поздно докатится и до их дома? Она не очень-то верила преувеличенно тревожным репортажам с расистским душком, но отрицать, что положение ухудшается, было глупо. Большинство застрявших в городе жителей отчаянно пытались уехать. У Кейти сдали нервы. Она позвонила в дом на Клэборн-авеню, но трубку никто не взял.

Зейтун в это время был в пути. Они с Фрэнком возвращались обратно на Дарт-стрит. По дороге им попались с полдюжины аэролодок. Глядя на них, Зейтун подумал, что они услышали крики и помогли кое-кому, в частности — той женщине в раздувшемся платье, исключительно потому, что передвигались на каноэ. Будь они в аэролодке, ничего бы не услышали из-за оглушительного шума двигателя. Запросто пронеслись бы мимо дома той женщины, а еще одну ночь она б не продержалась. Спасибо маленькому бесшумному каноэ, позволившему услышать почти беззвучные призывы. Спасибо пришедшей им на выручку тишине.

Зейтун высадил Фрэнка и отправился домой. Весло неслышно разрезало прозрачную воду, плечи работали в идеальном ритме. За сегодняшний день Зейтун проплыл не меньше пяти-шести миль, но совершенно не устал. Темнело; он понимал, что пора вернуться к себе, на крышу гаража, где он будет в безопасности. Но жалел, что день так быстро закончился.

Зейтун привязал каноэ к заднему крыльцу и забрался в дом. Нашел переносной гриль и вынес его на крышу гаража. Развел огонь, поджарил куриные грудки и овощи, которые заранее разморозил. Пока ел, наступила ночь; такого черного неба Зейтун в Новом Орлеане не видел ни разу. Темноту прорезал лишь одинокий лучик света от прожектора вертолета, кружившего над центром; издалека вертолет казался крохотным и беззащитным.

Зейтун умылся водой из бутылки и совершил вечерний намаз. Потом залез в палатку. У него ломило все тело, но голова была совершенно ясная; лежа в палатке, он прокручивал в уме события последнего дня. Они с Фрэнком спасли ту женщину от неминуемой смерти, разве не так? Так! Еще четверых переправили в безопасное место. Завтра работы наверняка будет больше. Попробуй, объясни Кейти или брату, Ахмаду, как он счастлив, что остался в городе. Зейтун не сомневался, что это была воля Аллаха — Аллах знал, что, оставшись, он сможет помогать людям.

От всего пережитого Зейтун не мог уснуть и через окно залез обратно в дом. Ему захотелось снова посмотреть на фотографию Мухаммеда. Зейтун запамятовал, кто еще из детей был там запечатлен, — вроде, Ахмад? — да и приятно было еще раз увидеть победную улыбку на лице старшего брата. Он достал коробку с фотографиями и, пока искал ту, что хотел, наткнулся на другую, про которую совсем забыл. На ней Мухаммед стоял рядом с вице-президентом Ливана. Зейтун не помнил, когда видел этот снимок в последний раз. Мухаммеду на нем не было и двадцати. Он тогда победил в заплыве между Сайдой и Бейрутом, на дистанции двадцать шесть миль. Зрители потеряли дар речи. Он появился как гром с ясного неба, этот Мухаммед Зейтун, сын моряка с крохотного острова Арвад, и поразил всех своей выносливостью и силой. Зейтун знал, что где-то в толпе стоял и их отец, Махмуд; он не пропускал ни одного соревнования с участием старшего сына. Правда, так было не всегда.