Дейв Эггерс - Зейтун

Тот эпизод был последним, когда Кейти пришла в такую бешеную ярость. Она смягчилась; иногда еще злится, но уже не так сильно, и не вымещает злобу на ком попало. Если раньше она бросалась в бой очертя голову, то теперь предпочитает отступить, «укрепить оборону». Она все время живет в страхе, что с ее семьей случится какая-нибудь беда. Не любит, когда дети играют на улице, хочет, чтобы они постоянно были в поле зрения, включая Надиму, которой уже тринадцать и которая ростом почти догнала Кейти. Наблюдает за ними даже ночью, хотя раньше никогда так не делала; часто встает и проверяет, как они спят. А потом долго не может уснуть.

Надима, все такая же ответственная и сообразительная, стала правой рукой матери. Восемнадцатилетний Закари живет с друзьями в Новом Орлеане и работает в одном из ресторанов Аднана. Сафия и Аиша ничуть не изменились: всё такие же беспечные, веселые, обожают петь. Все дети любят и балуют маленького братишку, Ахмада, появившегося на свет 10 ноября 2006 года в больнице Ист-Джефферсон.

Ахмад, по общему мнению, исключительно удачный ребенок. Он никогда не капризничает, да и зачем ему, когда сестры и так ни на секунду не оставляют его одного, по очереди с ним нянчатся, вытаскивают изо рта опасные предметы, читают ему книжки, наряжают в свои старые одежки.

Зейтун благодарит судьбу за то, что послала ему сына. И имя придумывать не пришлось — Ахмад; других вариантов не было.

Брат Зейтуна, Ахмад, по-прежнему живет в Испании; теперь он — судовой инспектор. Ждет не дождется, когда Абдулрахман приедет к нему в Малагу с сыном. Пора повидать племянника, своего тезку.

С некоторых пор Кейти меньше работает. Во-первых, Ахмад еще маленький, во-вторых, она неважно соображает — трудно одной справляться со всей работой в офисе. Ей помогает Амбата и другие — это позволяет перевести дух, побыть матерью, обдумать свою жизнь за последние три года.

Кейти бегает по врачам. Они пытаются разобраться, почему у нее ни с того ни с сего немеют руки, почему болит желудок, почему случаются провалы в памяти.

Врачи спросили Кейти, какой момент, связанный с «Катриной», причинил ей самую сильную травму. Она, к своему собственному — и врачей — удивлению, сказала, что это произошло, когда она уже знала, что муж жив, что он в тюрьме «Хант», но увидеться с ним нельзя и даже нельзя узнать, когда в суде состоится слушание по его делу. Самый страшный удар нанесла женщина, объявившая ей по телефону, что место судебного разбирательства — «закрытая информация».

— Я почувствовала, что сломалась, — сказала Кейти.

Ее потрясло, что эта женщина, пусть совершенно чужая, предпочла от нее отделаться, хотя не могла не понять, в каком она отчаянии. Что суды могут проходить без свидетелей, а правительство ее страны допускает, чтобы человек бесследно исчез.

— Меня это убило, — сказала Кейти.

Ранним утром, или ночью, или сидя с маленьким Ахмадом, спящим у нее на коленях, Кейти ловит себя на мысли: «Неужели это и впрямь случилось? В Соединенных Штатах? С нами?» А ведь этого можно было избежать. И не так уж многого требовалось. Просто слишком многие решили не вмешиваться. Слишком многие отводили глаза. Нашелся только один человек, понадобился только один маленький шажок из темноты к свету.

Кейти хочется разыскать того миссионера, который, повстречав Зейтуна в тюрьме, взял у него ее номер телефона. Посланца, человека, который рискнул совершить доброе дело.

Но так ли уж сильно он рисковал? Вряд ли. Нет большого риска в том, чтобы попытаться исправить зло. Не так уж это сложно, скорее наоборот. Всего лишь набрать номер телефона, продиктованный тебе сидящим за решеткой человеком, и сказать тому, кто возьмет трубку: «Я его видел». Разве это трудно? Неужели в Соединенных Штатах Америки нынче это — геройский поступок?

Так быть не должно.

Кейти тревожит, что Зейтун слишком много работает: с утра до вечера, даже по воскресеньям. Дома ест и спит, все остальное время — только работа. Непонятно, как он выдерживает — притом что, сделавшись более религиозным, еще и постится по понедельникам и пятницам. Кажется, есть он стал меньше прежнего, а работать — больше.

Друзья, которые знают, что случилось с Зейтуном после урагана, спрашивают, почему он не уехал в другой город или даже в другую страну, например, в Сирию, подальше от воспоминаний, связанных с Новым Орлеаном. Признаться, Зейтун всегда мрачнеет, проезжая мимо вокзала или дома на Клэборн-авеню, откуда их четверых забрали. Проезжая мимо дома Олвина и Бьюлы Вильямс, он быстро произносит слова заупокойной молитвы: Бьюла умерла в 2007 году, пастор — в 2008-м.