Татьяна де Ронэ - Русские чернила

Вдруг Дагмар Хунольд произнесла, словно ни к кому не обращаясь, а просто так, в пространство:

– Ретроградный Меркурий.

Николя насторожился. Он не ослышался? «Ретроградный Меркурий»? Ему на ум почему-то пришло WTF [16]. Но они с Дагмар Хунольд вроде бы общались не в «Твиттере». Если он сейчас что-нибудь скажет, то точно будет выглядеть полным идиотом. Лучше промолчать. Хотя, наверное, выглядеть он будет не лучше.

– Ретроградный Меркурий, – мечтательно повторила она, совершенно не обращая внимания на молчание Николя, и взгляд ее блуждал где-то между небом и морем. – До августа нам бояться нечего, но надо быть начеку.

Николя лихорадочно пытался понять, что к чему. У него возникло ощущение, что его вписали в какую-то телевикторину и он оказался медлительным растяпой, который никак не решается нажать кнопку. Все-таки с ее стороны жестоко играть с ним подобным образом и задавать неразрешимые шарады.

Дагмар Хунольд повернулась к нему:

– Вы в астрологии разбираетесь?

– Нет, – ответил он честно.

– Трижды в год примерно на три недели планета Меркурий поворачивается к Земле обратной стороной, иными словами, становится ретроградной, то есть пребывает в попятной стадии. В эти три недели все приостанавливается.

Николя согласно кивнул, не слишком понимая, чего от него хотят. В астрологии он был не силен, не то что его приятельница Лара. Вот она уж точно поняла бы, что означает «ретроградный Меркурий». Она посреди обеда могла вдруг воскликнуть:

– Ох нет, это Скорпион, я знаю! Все пропало! Надо от всего отказаться.

Жизнь Лары настолько зависела от зодиакальных знаков, что Николя над ней все время подтрунивал.

– Ну и что нынче говорят звезды? – писал он ей иногда. – Можешь ты встретиться с Овном в шесть часов?

– Все приостанавливается? Что вы хотите этим сказать? – осторожно переспросил Николя.

Дагмар Хунольд добавила еще крема на нос.

– Это не лучшее время для заключения важных договоров, подписания контрактов или, к примеру, покупки дома, – отозвалась она. – Видите ли, в эти три недели возникают задержки, всякие проблемы… Ведь Меркурий – планета коммуникаций. Письма приходят с опозданием, электронная почта вообще глючит, сообщения не доходят. В этом году ретроградный Меркурий будет в силе до второго августа. И все важные решения я отложила до этой даты.

– Мне он больше известен как Гермес, чем как Меркурий, – сознался Николя, в котором взял верх рефлекс школяра.

Интересно, что она имела в виду, когда говорила о контрактах? Несомненно, контракты издательские. Это что, первое закодированное сообщение?

– Тот, что в крылатых сандалиях и с поднятым указательным пальцем? – улыбнулась Дагмар Хунольд.

– Он самый. Вестник богов. Меркурий – его римский эквивалент.

– Сын Зевса, покровитель воров?

– Совершенно верно. Его полный титул – бог торговли, воров, путешественников, покровитель спортсменов и атлетов. А еще он провожал души умерших в мир иной.

– Похоже, вы с ним хорошо знакомы.

Николя вспомнил частные уроки, которые давал ленивым недорослям, готовым на все, лишь бы не заниматься латынью, греческим и философией. И вспомнил себя самого и долгие часы, проведенные над книгами и экзаменационными билетами… А эти пресыщенные юнцы только и мечтали что о сигарете да о мобильнике.

– Наши с Гермесом пути пересекались, – тихо сказал он.

Он ждал, что она ответит, и уже приготовился к какой-нибудь очередной загадке, но она, против ожидания, рассеянно провела пальцем по его руке и пробормотала:

– А не поплавать ли нам еще, Гермес?

Она встала, уже в шапочке и плавательных очках. Не успел он подыскать мало-мальски умный ответ, как она нырнула и поплыла прочь великолепным кролем.

Николя остался полулежать в шезлонге, положив руки на бедра. И тут обнаружил рядом с собой, как всегда незаметно, по-кошачьи, подкравшуюся Мальвину.

– Что случилось? – спросила она.

Он следил глазами за качавшейся на волнах цветастой шапочкой, которая постепенно исчезала из виду.

– Это была Дагмар? – прошептала Мальвина. – Что она сказала?

Николя вздохнул и поскреб макушку:

– Она сделала вид, что не знает, кто я такой.

УНиколя создалось впечатление, что все журналисты, будь то газетчики, телевизионщики или блогеры, вне зависимости от страны, обязательно задают один и тот же вопрос. Поначалу это его забавляло, а потом стало выводить из себя. Они что, не заглядывают к нему на сайт в Интернете, где его интервью международной прессе доступны абсолютно всем? И никогда не кликают на кнопочку «Наиболее часто задаваемые вопросы»?