Мартен Паж - Как я стал идиотом

«Nestle» обычно тестирует на потребительской выборке новые товары перед их выводом на рынок. Родители Асли жили в чудовищной бедности и записали его на эти тесты, получив в оплату куцоны на продукты. Фирма тогда готовилась выпустить новый вид детского питания с увеличенным содержанием витаминов и фосфора. В микроскопических дозах фосфор необходим для здоровья, но на заводе случилась промашка — перепутали случайно миллиграммы с килограммами. Не все дети, на которых проводился эксперимент, умерли, некоторые заполучили рак и прочие интересные болезни. Асли повезло: он отделался мозговыми нарушениями и отклонениями от норм психического развития. Он не был умственно отсталым, но его рассудок избирал какие-то собственные пути, следуя только ему одному ведомой логике. Кроме того, от избытка фосфора в организме Асли светился в темноте. Это было чудо как красиво. Когда они ночью гуляли по городу, Ас рядом с Антуаном казался гигантским светлячком, что было особенно кстати в темных переулках.

Все детство Ас провел на излечении в специализированном интернате. Многие годы он оставался немым, и никакие традиционные методы реабилитации не срабатывали. Наконец одна женщина-логопед, большая любительница поэзии, неожиданно обнаружила, что единственная возможность для него вновь обрести способность к общению — это говорить стихами. Его затрудненная речь нуждалась в опоре, и рифмы служили костылями для слов. Постепенно он вернулся к относительно нормальной жизни и в шестнадцать лет выписался из больницы. С той поры, несмотря на свое добродушие, делавшее его похожим скорее на большого плюшевого медведя, нежели на бдительного стража, он в самых разных местах работал охранником: предполагалось, что его внушительный рост должен отпугивать грабителей. Кроме того, при гипотетическом столкновении со злоумышленниками весьма полезны были и другие его особенности: поскольку Ас светился в темноте, его принимали за привидение или за нечистую силу. Если же вор при виде его сразу не обращался в бегство или не падал в обморок, то его приводила в ужас манера Аса изъясняться стихами. Последние два с половиной года Ас охранял Национальный музей естественной истории на территории Ботанического сада.

Там Антуан с ним и познакомился. Ас любил после дежурства прогуливаться по Большой галерее эволюции. Это очень странное место, заполненное десятками тысяч чучел самых разных животных, — войдя сюда, словно попадаешь в застывший на веки вечные Ноев ковчег. Здесь царит таинственная атмосфера: яркий свет, направленный на чучела, контрастирует с приглушенным освещением залов, полумрак окутывает любознательных посетителей, которые тихо переговариваются или даже шепчутся, как будто боясь разбудить слонов, хищников и птиц. Однажды утром Антуан, впервые придя в Галерею, бродил там как зачарованный и с детским восторгом рассматривал зверей, запечатленных в удивительных позах, читал таблички с названиями и информацией о том, кто где обитает и чем питается. Его ненасытный ум жадно поглощал новые сведения, щедро рассыпанные здесь для всех желающих. Внимание его в какой-то момент привлекла странно освещенная непонятная фигура. Сначала он подумал, что это чучело неандертальца или редкий экземпляр безволосого снежного человека, на которого надели костюм и ботинки. Антуан поискал глазами табличку с названием или справку о том, к какому историческому периоду относится этот экспонат. Он устремил взор к подножию чучела, но там ничего такого не оказалось. Антуан поднял голову: экспонат улыбался и протягивал ему огромную ручищу. С этого момента и началась их дружба.

Они были неразлучны. Ас говорил немного, что вполне устраивало Антуана, склонного к бурному извержению слов и мыслей. Ас временами прерывал его разглагольствования александрийским стихом, вмещавшим в свои двенадцать стоп куда больше смысла, нежели красноречие Антуана. Антуану нравился лаконизм и поэтичность высказываний Аса, который, со своей стороны, любил словесные дебри и витиеватые построения Антуана.

Шарлотта, Ганджа, Родольф, Ас и Антуан собирались по вечерам в маленьком исландском баре под названием «Гудмундсдоттир» на улице Рамбюто. Там они играли в шахматы, болтали и спорили, поглощая напитки и кушанья с непроизносимыми названиями и загадочными ингредиентами. Они не понимали, едят они рыбу или мясо, не знали, что за диковинные овощи им подают, но им нравилась необычность этих блюд и их удивительный вкус. Этот бар-ресторан был местом встречи живших в Париже исландцев, поэтому и язык, звучавший вокруг, был непривычен для слуха. Антуан заметил, что здесь, по крайней мере, у него есть законное основание не понимать, что говорят люди. В этом экзотическом заведении он проводил с друзьями несколько вечеров в неделю: иногда они играли в «ассоциации», иногда развлекались придумыванием новых стран или тем, что называлось у них «распополамить мир». Игра заключалась в том, чтобы, не повторяясь, предложить как можно больше признаков, по которым можно делить людей на две категории, ибо люди, как ни крути, всегда делятся на тех, кто любит ездить на велосипеде, и тех, кто предпочитает мчаться в автомобиле; на тех, кто носит рубашку поверх брюк, и тех, кто заправляет ее; тех, кто считает Шекспира величайшим писателем всех времен и народов, и тех, кто считает, что величайший писатель всех времен и народов — Андре Жид; тех, кто любит «Симпсонов» и кто любит «Южный парк»; кто любит «Нутеллу» и кто любит брюссельскую капусту. Так, на основе серьезнейшего антропологического подхода, они составляли списки фундаментальных принципов классификации человечества.