Ирина Крицкая - У женщин грехов не бывает!

– Ирочка моя приехала…

Никто не умеет целовать, как Лера. Никто. Все мямлят, слюнявят, кусают… А Лера целует, как будто бросает на волны – плыви, зайка! У Лерочки сладкие губы, горячие и сильные. Я боюсь вспоминать, накрывает с головой.

В машине он меня целовал, на заднем сиденье. Жадно, взасос, язычком за язык, как две змейки. Я вздохнуть не могла, я сама не знала, что меня еще никогда не целовали по-взрослому. Дождалась я счастьица.

Я обняла его ножкой и залезла к нему под рубашку… Нежный, теплый Лерочка под рубашкой. Он взял мою руку, положил себе на джинсы. Хвалился, на ушко шептал: «Я сейчас тебя скушаю…».

Хорошо, что гостиница была недалеко.

Таксист рулил, широко расставив локти, как будто у него в спине торчал осиновый кол. Он спросил, не оборачиваясь:

– Куда вас везти?

– В «Майами», – Лерочка удивленно приподнял бровь.

В «Майами» везти нас, куда же еще? Пора бы запомнить. Привык Лера к «Майами», удобно ему. Возле работы, рядом с домом. Тихое местечко, все насквозь пропахло ванилью. Напротив китайский ресторанчик, там рыбку хорошо готовят, креветочки бузуют в кислом соусе. В «Майами» Лера встречался с этой черненькой, которая с челочкой. И с беленькой, которая с хвостиком. И с негритяночкой, и с китаяночкой, и с папуасочкой… Нечасто, нечасто. Разочка три в месяц.

– В «Майами»? – Таксиста заклинило. – «И ее в «Майами»?

Я сжала руку у Лерочки на джинсах, и в губы его, сама, как научил. По фигу, я не капризная. Везите в «Майами».

В этом номере Лера еще не был. Зачем ему две комнаты на несколько часов? Он глазами по стенам пробежал:

– Тебе нравится, зайка?

Ну, я же сказала: мне по фигу. Кофейные там стены – не кофейные, какая мне разница? Все нормально – окно на море, телек на стене и светильники по углам красными высокими колпаками. Кровать большая, самое главное.

Лера слушал, как льется вода. Он стянул покрывало с постели. Белый лен ладонью погладил. Снял часы, браслетом щелкнул. Положил на трюмо. Пуговицы расстегивал на рубашке, медленно расстегивал, одну за другой.

Я поливала себя тепленькой, чтобы успокоиться. Реал ведь! Реал! Наш первый реал после вирта. Я опять испугалась, что не получится – появится тело, а Лера исчезнет. Да, я смогу его трогать, но не услышу. А потому что реальный человек всегда прячет себя виртуального. Да что там прячет, реальный человек и не знаком с самим собой, виртуальным.

Я вышла голая, показалась сразу вся. Руки подняла, покрутилась.

– Смотри, – говорю, – я почти ничего не приврала…

Лерочка глаза опустил. Да, опустил глаза, старый развратник, как будто не видел меня раньше, как будто все мои фото были не мои, как будто первый раз я перед ним разделась. Он сам удивился: «Я глаза опустил?» – и кинулся на меня. Накрыл всем телом, раньше печатал «накрыл тебя всем телом», а теперь по-настоящему накрыл. Губами хватался за ушко, за шейку, сосочек ловил… Он был еще в джинсах. Он их снимал на ходу, висел надо мной, расстегивал молнию.

– …а я приврал… – спешили пальцы, – про размер…

– Знаю… – я села на коленки, – дай поцеловать.

Я очень хотела. Да, я хотела пройтись языком по нежному краю, и в ручке держать и смотреть … и… я хотела узнать настоящего Леру, Леру в объеме, Леру со звуком, Леру с запахом, теплого Леру. А он, сумасшедший, еврейская жопа, подмял под себя, не хотел больше ждать.

– Хочу в тебя! – он хрипел. – Срочно! Ирочка, хочу сразу весь в тебя…

«Ирочка», «срочно», «хочу» – вслух звучит точно так же, как я представляла, но я не успела распробовать. Лера меня закружил, зализал, бегом от коленки по бедру языком и носом в меня. Он взял за ножки, гладил пальцы, быстро, быстро целовал их, как конфеты, лак вишневый лизнул и к щеке прижал мои лапки. Он закинул мои ноги к себе на плечи и влетел… И я ловила каждым нервом его проникновение. Да! Я маньячка, да, сумасшедшая. Я прилетела к Лерочке в постель. Я приперлась в Израиль, потому что хотела только одного – чтобы Лера вогнал мне в реале.

Да, он вогнал. Но не совсем мне. Меня он еще не узнал. Он еще не совместил «Ирочку свою маленькую» с этой новой рыжей сукой, которая под ним крутилась. Я даже испугалась, к самой себе ревновать начала. Он слишком увлекся, это понятно, ему всегда интересна новая сучка. Но ничего, думаю, подожду, пока он наиграется. Я целовала его шею, плечи, грудь… Губы попали на теплый металл. Это звезда у Леры, тяжелая золотая звезда, а у меня крестик, маленький, легкий.

Я боялась, да, я все время одного и того же боялась, что наш вирт – это спектакль, который возможен только в Сети. Нас возбуждала недоступность и слова. Каждое действие забивалось в мозг, как гвоздь молоточком… И вдруг тишина. И Лера в «Майами», как обычно, ебет какую-то бабу, молча. Урчит немножко, как кот над рыбкой. Новая девка свалилась на голову, друзьям понравилась, подбивается к нему, плечи ему лижет, думает там о чем-то о своем…