Доминик Дьен - Голубой дом

— Что я буржуазка!.. Представь себе! Ты считаешь меня буржуазкой?

— Послушай, Майя, это неважно…

— Как! Ты тоже считаешь, что я буржуазка? В самом деле?

— Да какое это сейчас имеет значение? С классовой борьбой покончено! Посмотри на политиков: ты можешь сказать, чем отличается парень из PS от парня из RPR [19] RPR — правоцентристская партия, объединяющая сторонников Жака Ширака и последователей де Голля; PS — Социалистическая партия, одна из старейших во Франции. (Прим. ред.) ? Они только делают вид, что между ними какие-то расхождения! Чтобы оправдать свою принадлежность к той или иной партии!

— Для меня «буржуазка» звучит оскорблением. В устах моего отца…

— Твой отец умер, Майя. Ты — не он, не мать, ты должна утвердиться в своей независимости. Нет никакого стыда в том, чтобы быть буржуазкой, особенно если ты, кажется, не являешься ничем другим.

— То есть?

— Я ненавижу благонамеренных левых мальков, которые прячут свою нетерпимость и сектантские настроения за спинами крупных рыб. А ты замечала несоответствие между речами этих парней и их отношением к другим людям? Они нарабатывают себе имидж, их никто не волнует. Я совершенно не выношу их лицемерия, выгоды, расчета, стремления к власти. Они-то и есть настоящие буржуа. А у тебя есть искренность. Ты буржуазка, но при этом не хочешь казаться чем-то иным. Ты уважаешь других. Понимаешь, в чем разница?

— Хм… А ты кто?

— Спроси у моих подчиненных. Я не знаю. Я землевладелец, сын именитого гражданина и сам такой же. В то же время я честно защищаю интересы моего городка. Буржуазен ли я? Без сомнения. Мне нет нужды быть сторонником той или иной партии — ни чтобы выдвигать свою кандидатуру на выборы, ни чтобы быть избранным. И это большая удача, потому что почти ничто в этой жизни не бывает полностью белым или черным. А если бы мне пришлось говорить иначе, то я превратился бы в лжеца.

MМАЙЯ слушала мерное дыхание спящего Мориса. Их ночной разговор в столовой продолжался до трех часов утра. Сейчас перед ней снова возникла страница из ее дневника с записью, датированной 11 февраля 1971 года, слова которой запечатлелись в ее памяти. Она спрашивала себя, не подрался ли тогда ее отец с Архангелом, но не могла припомнить шума драки. «Я услышала чей-то плач. Это был папа». В сотый раз она пыталась вспомнить интонацию приглушенных слов, чтобы разобрать их смысл. «Ты собираешься ее забрать прямо сейчас?» Голос Алена был печальным или, может быть, смиренным. Что же это, женского рода, Архангел собирался забрать? Травку? Еву? «А Майя, что ты ей скажешь?» — «Майя уже взрослая, и она тоже долго ждала». Что же Архангел собирался ей сказать, из-за чего ее отец впал в такое состояние? «Я убью тебя! Я тебя убью!» Откуда эта внезапная ненависть у приверженца ненасилия? Майя закрыла глаза, словно для того, чтобы прогнать эти повторяющиеся кошмарные образы. Сердце забилось учащеннее.

Потом она взглянула на мирно спавшего Мориса. «Его жизнь не скрывает в себе никакой тайны. Даже его горести прозрачны. Потому что он сильный и честный. Что до меня, — Майя с нежностью взглянула на спящего мужчину, — моя жизнь — это сплошные лица в тени, неизвестные периоды, вопросы без ответов, скрытые истины… Ты недавно говорил о моей искренности. Может быть, я никогда не лгала другим, но всю жизнь я лгала сама себе».

Майя была уверена, что безупречная дружба, о которой говорила Ева, разбилась в тот вечер. Но почему? Она вновь увидела длинные светлые волосы Алена, которые придавали ему детски-наивный вид. Ты был слишком молод, чтобы умирать! Папа! Мой папа! Ты понимал, что покидаешь меня, даже не поцеловав на прощание? Майя прижалась губами к ладоням, словно между ними заключалось лицо Алена. Папа! Соленые слезы заструились по ее губам. Ей хотелось заснуть, чтобы забыть о его отсутствии, но не удавалось. Она спрашивала себя, оставил ли Архангел своего друга одного или же присутствовал при его агонии. Что он чувствовал тогда? Боль, страх или, скорее, облегчение? Могло ли случиться, что смерть от передозировки была лишь прикрытием? А какую роль играла Ева во всем этом? Где она тогда была? Были ли в самом деле ее мать и Архангел демоническими любовниками?

Когда первые рассветные лучи залили стол и букет лилий на нем бледным светом, Майю все еще осаждали жестокие видения. Отныне Архангел стал для нее виновником смерти ее отца. Боль была настолько острой, что Майя внезапно разрыдалась. Морис крепко прижал ее к себе.