Иэн Макьюэн - Меж сбитых простыней

— Слышь, ты помоложе, — сказал он, — Давай кати.

— Сам на хрен кати, — ответил О’Бирн. — Твоя работа.

Угостив старика сигаретой, он поднес ему огонь и кивнул на полки:

— Есть что почитать.

Тот сердито фыркнул:

— Сплошная гадость. Запретить бы к черту.

Они двинулись дальше. На выходе, подписывая счет, О’Бирн спросил:

— Кого нынче дрючишь? Мадам из конторы?

Кладовщик развеселился. Его дребезжащий смех, похожий на треньканье колокольчика, перешел в новый приступ кашля. Старик привалился к стене и, отдышавшись, многозначительно подмигнул слезящимся глазом. Но О’Бирн уже отвернулся и катил тележку к фургону.

Люси была на десять лет старше Паулины и чуть пухлее. Зато жила в большой удобной квартире. Она была медсестрой, тогда как Паулина всего лишь стажирующейся сиделкой. Друг о друге они не знали. Когда Люси открыла дверь, О’Бирн отвесил дурашливый поклон, щелкнул каблуками и преподнес ей купленный в метро букет.

— Предложение мира? — высокомерно спросила Люси, забирая бледно-желтые нарциссы.

Они прошли в спальню и сели на кровать. О’Бирн небрежно провел рукой по ее ляжке. Люси отбросила его руку.

— Отстань. Где пропадал три дня?

О’Бирн сам еле вспомнил. Два вечера он провел с Паулиной, один — в пивной с приятелями брата.

— Да так… с Гарольдом допоздна работали. — Он с наслаждением опрокинулся на розовое покрывало. — Переделываем магазин… и все такое.

— Сортируете похабные журнальчики! — визгливо рассмеялась Люси.

О’Бирн сел и скинул ботинки.

— Не начинай.

Слава богу, с оправданиями было покончено.

Люси нагнулась и подобрала его ботинки.

— Будешь так снимать, изуродуешь задники, — деловито сказала она.

Они разделись. Свою одежду Люси аккуратно повесила в шкаф и, обернувшись к полуголому любовнику, брезгливо сморщила нос:

— Это от тебя воняет?

Обиженный кавалер огрызнулся:

— Сейчас ванну приму.

Размешивая рукой воду, Люси перекрикивала рев кранов:

— Принес бы свои шмотки, я бы простирнула. — Она зацепила пальцем резинку его трусов. — Снимай, к утру высохнут.

В наигранной ласке О’Бирн перехватил ее руку.

— Нет, не надо! — поспешно прокричал он, — Утром чистые надел, правда!

Люси шутливо пыталась сдернуть с него трусы. Оба елозили по полу ванной, Люси визгливо смеялась, О’Бирн возбужденно пыхтел, но не сдавался.

Наконец Люси накинула халат и вышла. Было слышно, как она возится в кухне. О’Бирн сел в ванну и замыл на трусах ярко-зеленые пятна. Когда Люси вернулась, подштанники сохли на батарее.

— Может, примеришь? — из ванны спросил О’Бирн.

— Я к тебе, — Люси сняла халат.

— Прошу, располагайтесь, — улыбнулся О’Бирн.

Он потеснился, и Люси влезла в серую воду.

О’Бирн лежал навзничь на чистых белых простынях, а Люси уселась ему на живот, точно огромная гнездовая птица. Иных способов она не признавала, о чем уведомила еще в начале их отношений: «Командую я». «Это мы еще посмотрим», — ответил О’Бирн. Ему претила жуткая мысль о подневольном наслаждении, какое получали убогие из Гарольдовых журналов. Люси говорила отрывистым тоном, которым общалась со строптивыми пациентами: «Не нравится — больше не приходи». Незаметно О’Бирн проникся ее прихотями. Она не просто желала быть сверху, по требовала, чтобы он не двигался. «Еще раз шевельнешься, получишь», — однажды предупредила она. По привычке О’Бирн воткнул глубже и тотчас огреб пощечины, вылетевшие, точно змеиный язык. В тот же миг Люси кончила и повалилась на постель, заходясь то ли в рыданьях, то ли в смехе. «Чертова извращенка!» — угрюмо рявкнул О’Бирн, уходя с покрасневшей и опухшей щекой.

На другой день он снова пришел, и Люси обещала больше его не бить. Но теперь она его поносила. «Ты жалкий, беспомощный говнюк!» — орала она на пике восторга. Похоже, Люси учуяла его потаенное наслаждение и решила двинуться дальше. Однажды она внезапно с него сорвалась и с мечтательной улыбкой помочилась ему на грудь и лицо. О’Бирн пытался вырваться, но Люси пришпилила его к постели, получая огромное удовлетворение от его непрошеного оргазма. О’Бирн ушел взбешенным. Ядреный запах Люси еще долго его преследовал, и как раз в это время он познакомился с Паулиной. Однако не минуло и недели, как он вновь пришел к Люси (под предлогом забрать бритву), и она стала уговаривать примерить ее белье. О’Бирн отбивался, ужасаясь своему возбуждению. «Твоя беда в том, что ты боишься собственных радостей», — сказала Люси.