Василий Аксенов - Одно сплошное Карузо (сборник)

Сопровождая этот каскад слов янтарными брызгами каких-то выделений, Сич мастерски сервировал стол. Тоб и Алиса покатили вниз в полном блаженстве: мясо таяло во рту, шампанское щекотало гортань.

– Напрасно взяли одну бутылку, – сказал Тоб, – угостили бы этого орлана.

– Какого орлана?

– Разве не видите? Вон сидит в углу, крылышки сложил, корчит из себя травоядное. На, на, жри, дешевка! – Тоб сбросил с шампура несколько кусочков мяса. – Ишь, проглотил и сидит, как ни в чем не бывало, как будто каждый день филеи из парной баранины рубает.

– Улетел, улетел орлан, – прошептала Алиса, обнимая Тоба за голову.

– Улетел, потому что ему шампанского не дали. Все обнаглели, даже птицы!

Они снова уже привычно подготовились к шквалу в зоне облачности, как вдруг все каким-то волшебным образом прояснилось, преобразилось, горизонт и половина моря осветились серебристо-лимонным светом, внизу заблестел булыжник и плиты тротуаров, крыши машин, далекие фортепианные триоли долетели до них, и Тоб воскликнул:

– Посмотрите, дорогая Алиса, как чудесно может меняться мир!

– Только не в ухо, – сказала она.

– Что?

– Вы кричите мне прямо в ухо!

– Я постараюсь чуть в сторону, дорогая Алиса! Дайте-ка я распущу ваши волосы, дорогая Алиса! Пусть они летят потрясающим костром на фоне всего свободного космоса!

Он даже не заметил, что сказал очевидную несуразицу и с нарастающим волнением заговорил о том, что она осветила ему меркнущий мир, что власть ее над демонами быта неоспорима, как неоспорима и ее причастность к вечному огню хромосом и нуклеиновой кислоты (Фрэнк Синатра)…

– Ну, теперь будет разговоров, – проговорила она, – Папидус едет из Комитета по стандартам и Бусси Членск, известная сами знаете кто…

И впрямь, на очередном вираже Тоб увидел Папидуса, мирно воркующего в бадье с известной Бусси Членск. Больше того, под мерцающим лимонно-серебристым небом видны стали все бадьи ржавой канатной дороги, и все они оказались заполненными знакомыми нашей славной парочки. Здесь ехал директор-распорядитель Кун с гимнасткой Сильвией, актер Галеотти с референтом министра Бургничем, модный на севере летчик Фухс с модной на юге портнихой Виолой, боксер Забела с дрессировщицей Кармелой и множество других приятных культурных лиц. Некоторые уже обжились в своих пристанищах, над бадьями трепетало бельишко, шелестели листья фикусов. Все вдруг заметили друг друга и в том числе Алису и Тоба, все вдруг просияли, приветливо замахали платочками, шляпками, на всех лицах отразились примерно такие чувства: «Вот Тобик, гаденыш, нашел себе алиску, а Алиска-то, гадючка, нашла себе тоба».

– Как это они, гады, разнюхали? – проворчал Тоб.

– Думаете, мы одни такие умные? – возразила Алиса. Огорчение почти не отразилось на ее лице, она мигом приспособилась к новым условиям.

– Не успеешь откопать где-нибудь старую канатную дорогу, как пожалуйста – вся мешпуха уже здесь, – продолжал ворчать Тоб. – И главное – каждый воображает себя Магелланом. Ни деликатности у людей, ни такта, ни просто физической порядочности.

– Оставьте, милый Тоб, их в покое, – легко сказала Алиса и вошла с попутчиком в соприкосновение. – Смотрите лучше, как чудесно изменился мир, какие костры хромосом и нуклеиновых кислот бушуют на горизонте, как позорно улепетывают демоны быта или как вы их там назвали…

– По мне, так лучше опасность номер четыре и густая облачность, – пробормотал он. – Тогда хотя бы молнии под рукой, вжик-вжик, и все разлетается – красота!

– Молнии у вас и сейчас под рукой, – прошептала она.

– А как же эти рыла?

– Подумаешь!

– Вам подумаешь, а мне-то не очень. Вам только плюс, а мне запишут в досье, а у меня и так репутация не ах, невыездная.

– Боже, какое же вы ничтожество, милый Тоб!

– Может, нам загореться?! – вдруг воскликнул он. – Есть идея – давайте загоримся и скроемся от глаз! В конце концов, когда-нибудь они начнут падать…

Они загорелись и скрылись от глаз. Предчувствия их не обманули…

Знакомые вскоре действительно начали падать. Кто падал с воплем, кто со смехом, иные молча. Директор Кун во время падения читал книгу и делал пометки на полях. Некоторые внизу брали такси, другие спешили к троллейбусу, третьих уносили на носилках. Галеотти, тот падал трижды: сначала на какой-то балкон, где его угостили чаем, с балкона дальше в полицейский участок, где он был подвергнут обыску, и только после – в объятия Бургнича. Вскоре канатная дорога очистилась окончательно.