Лора Мориарти - Компаньонка

Луиза, надув губы, как злой ребенок, осмотрела себя и потеребила край декольте.

– И эта твоя склонность знакомиться с кем попало. Мужчины тебя угощают и думают, что тебя можно увести за угол. Ты не очень-то разборчива в знакомствах. – Кора положила саквояж на кровать, открыла и вынула длинную хлопковую ночную сорочку. – Честно: если с тобой случится что-нибудь нехорошее, мне будет очень трудно представить дело так, будто ты совсем-совсем не виновата.

Пьяные голоса, мужской и женский, запели внизу на улице: «Ах этот Бауэри, Бауэри! Я больше туда ни ногой!» Мужчина выкрикнул что-то невразумительное, и женский смех потонул в шуме машин.

– Хорошо, – спокойно сказала Луиза, глядя Коре в лицо, словно запоминая его. – Я останусь.

Кора кивнула. Жаль, что приходится так жестко. Но, видимо, мягче с ней нельзя – иначе не будет слушаться.

– И если ты все-таки хочешь есть, я могу…

– Нет, я не голодна. – Луиза отвернулась. – Идите в ванну. Не беспокойтесь. Я буду здесь.

Раздеться, какое блаженство, освободить живот и бедра от корсета, ноги – от чулок и подвязок, волосы – от шпилек, лечь в горячую ванну. Но, надо признать, настоящее облегчение наступило оттого, что Луизы не было рядом, пусть их разделяла лишь закрытая дверь. Луизина обида понравилась Коре еще меньше, чем ухмылки и дерзости. Если Луиза обиделась взаправду – сама виновата. Корины мальчики никогда не разговаривали с ней так непочтительно: если и были не согласны с ней или Аланом, то молчали – как и полагается приличным молодым людям. И уж конечно, не пытались взять ее на измор непрерывными спорами и бурными обидами. Она вспомнила Майру и учительницу танцев из Уичиты. Обе хотели, чтобы Луиза уехала. Теперь ясно почему.

Кора села поглубже в воду. Волосы намокли и облепили плечи прохладной тяжестью. Пусть Луиза дуется. Сейчас у Коры передышка, надо подумать и понять, на каком она свете. Сегодня она, возможно, проехала в такси по улицам, которыми ходила ее мать, а может, и отец, а может, и вместе с ней самой. Она видела дома, которые узнали бы ее родители. Интересно, у Кориных родителей были другие дети? У нее есть сестры и братья? Говорят ли они на языке той женщины с шалью? Они похожи на Кору? Узнают ли ее родные, если увидят на улице? А она их – узнает? Кора осадила себя: поменьше радужных надежд. Но пусть даже они не встретятся, пусть родители умерли и не увидят ни ее, ни Говарда с Эрлом, – можно хоть побродить несколько недель по тем самым улицам.

За дверью скрипнули матрасные пружины. Кора пошевелила в воде натертыми ногами и прислушалась: что там делается снаружи? Что, если Луиза, пока Кора лежит тут в ванне голышом и не может выскочить и задержать ее, попросту сбежит на Таймс-сквер? Кто поручится, что Луиза не удерет? Она ведь не то что Кора в ее возрасте. Кора была привязана к Кауфманам и не рискнула бы такое устраивать. Тишина ее встревожила, она вытащила затычку и осторожно встала. Зеркало затуманилось, Кора тщательно протерла его тонким, но чистым полотенцем из крохотного шкафчика, и в зеркале отразился ее румянец и волосы, еще мокрые, но уже кудрявые. Кора осмотрела себя: на бедрах и груди следы от корсета. Потрогала красный отпечаток, и кожа побелела. На ощупь больно. Будь у нее другая фигура, без корсета можно было бы обходиться. Хотя бы иногда.

Едва Кора надела ночную сорочку, в квартиру постучали, послышались мужские голоса. Кора приоткрыла дверь. Еще одетая Луиза, растянувшись на кровати, читала Шопенгауэра. Даже глаз не подняла.

– Луиза!

Снова стук. Луиза как будто ничего не слышит.

– ‘Элло? ‘элло? Багаж для Брукс, э-э, багаж для Кэрлэй, э-э, пажалуйст?

– Луиза! – зашипела Кора. – Чемоданы! Я совсем забыла. Открой дверь, будь добра. – Она показала на себя. – Я в ночной сорочке!

Не глядя на Кору, Луиза закрыла книгу и встала. Без каблуков она была совсем маленькая.

– Погоди. Я достану чеки. – Кора потянулась за ридикюлем. – И чаевые. – Она прикинула. Два чемодана. Три этажа. В большом городе, наверное, и чаевые выше? Она дала Луизе два доллара и велела сказать, чтобы чемоданы оставили в гостиной.

Луиза молча взяла деньги, по-прежнему глядя в сторону. Кора спряталась за стенкой спальни. Луиза открыла дверь.

– Простите. Здравствуйте. Спасибо. Да, вот чеки. Карлайл и Брукс. Ставьте сюда. Спасибо.

Кора услышала тяжелые, грузные шаги. Мужчина что-то хрипло сказал другому на неизвестном языке. Кора выключила свет в спальне, выглянула в гостиную и увидела свой «индеструкто» в руках тучного темноволосого человека в одной пропотевшей майке и рваных штанах. Человек скрылся с глаз, и Кора увидела другого, тоже потного, бородатого, с другим чемоданом. Запах доносился даже сюда: всего лишь потная одежда, а смрад такой, что глаза жжет.