Татьяна Булатова - Да. Нет. Не знаю

Но ничего подобного доцент Одобеску предпринимать не стала. Мало того, она благополучно забыла о договоренности с собственной дочерью. И в день Наташиного визита на кафедру всемирной истории Аурика Одобеску всерьез была озадачена совершенно другим вопросом. Речь шла о плохой успеваемости вверенной ей кураторской группы и, в частности, студента Снежкина, завалившего зимнюю сессию и в очередной раз не явившегося на переэкзаменовку, официально назначенную деканатом.

Внешне Андрюша Снежкин был абсолютно непрезентабелен, но это не помешало ему снискать в студенческой аудитории громкую славу знатока женских сердец. Легкомысленный юноша был хронически весел, знал огромное количество пикантных анекдотов и умел брутально прошептать на ухо нечто такое, отчего румянец покрывал девичьи щеки.

К Аурике Георгиевне, читавшей на их курсе историю Средних веков, Андрей относился с особым трепетом. Поэтому он всякий раз, когда оказывался перед очами великолепной Аурики, затаив дыхание, замирал и, не отрываясь, смотрел на внушительный бюст преподавательницы, пытаясь мысленно представить, как же это выглядит на самом деле. Роскошные формы доцента Одобеску довольно часто выступали предметом обсуждения в студенческой аудитории, причем – и в мужской, и в женской ее части, а благодаря студенту Снежкину они превратились в главную достопримечательность факультета, на которую приходили взглянуть даже студенты с других специальностей. И, по мнению абсолютного большинства зрителей, оно того стоило.

Вот и сегодня бедный юноша стоял перед преподавательницей, не поднимая головы. Аурика Георгиевна по неведению принимала это за проявление стыда и раскаяния. На самом деле Снежкину нравилась именно эта позиция, потому что она давала злостному нарушителю учебной дисциплины возможность любоваться главным женским сокровищем, невнятно проглядывавшем сквозь полупрозрачную ткань кремового батиста.

– Посмотрите на меня, Снежкин, – наконец-то не выдержала Аурика, устав лицезреть перед собой ту часть студенческой головы, в которой, по определению, должны располагаться чудом сохранившиеся обрывочные знания о предмете.

Студент поднял глаза и с вожделением посмотрел на полные губы строгой преподавательницы.

– Я прождала вас тридцать минут. Вы не явились. Могу я полюбопытствовать, прежде чем напишу на вас очередную докладную: в чем причина вашего отсутствия?

– Я не смог, Аурика Георгиевна, – промычал Снежкин и облизнулся.

– Что значит «не смог»?! – возмутилась Аурика.

– Не смог, – Снежкин был немногословен.

– Тогда что вы хотите от меня, господин Не Смог?

– Сдать хочу, Аурика Георгиевна.

– Сдавайте, – разрешила доцент Одобеску и, взяв в руки блокнот, приготовилась назначить время. – Только предупреждаю: принимать буду в присутствии коллег. То есть – комиссии.

– Я знаю, – подтвердил Снежкин, но вдруг за спиной у великолепной Аурики он увидел нечто такое, отчего лицо его изменилось до неузнаваемости.

– Что с вами? – озабоченно поинтересовалась Аурика Георгиевна, заметив, что ее визави застыл с раскрытым ртом. – Вам плохо?

Снежкин отрицательно замотал головой и сделал шаг в сторону, явно увлекшись чем-то, что не отвечало теме разговора между ним и строгим доцентом Одобеску.

– Что случилось? – забеспокоилась Аурика и обернулась в том направлении, куда был направлен взгляд нерадивого студента: у нее за спиной стояла Наташа, с любопытством наблюдавшая за происходящим. – Пришла? А я тебя не заметила.

– Я только что, – пояснила девушка и завертела головой в поисках того, кому можно было бы адресовать приветствие. Кроме сидящей за столом лаборантки кафедры, по прозвищу Щелкунчик – за непропорционально выдающуюся вперед нижнюю челюсть, вышеупомянутого Снежкина и доцента Одобеску, в комнате никого не было.

– Здравствуйте, – тем не менее поздоровалась девушка и встала рядом с матерью, оказавшись с ней одного роста.

– Здрасте, – сомлел ошеломленный красотой Наташи Снежкин и расплылся в преглуповатой улыбке.

Аурика внимательно посмотрела на дочь, потом на изрядно поднадоевшего всей кафедре должника и поразилась тому, что впервые видит перед собой человека, с ходу не заявившего о том, что мать и дочь похожи, как две капли воды.

– Это моя старшая дочь, Снежкин, – представила Наташу Аурика Георгиевна не столько из соображений этикетных, сколько из соображений практических – ей была любопытна реакция студента. – Похожи?