Татьяна Булатова - Да. Нет. Не знаю

– Да потому, что я знаю Леру, – перешла на крик обычно выдержанная Алечка и заплакала, закрыв лицо руками.

– Тогда – тем более, – начала успокаиваться Валентина Михайловна, она уже искренне жалела о том, что довела сестру до слез.

– Девочки, – запричитала Ирина и попыталась просунуть под сомкнутые ладони Али носовой платок: – Валя! Наташа! Ну, что же вы так?! Не видите, что ли, как Алька переживает…

– Все переживаем, – вдруг устало выдохнула Наталья Михайловна и уже без злобы взглянула на Валентину. – Значит, так, хватит лить слезы и орать, давайте думать.

– А что тут думать? – опять вскочила Валечка, обиженная на сестер за проявленное недоверие. – Вашей Лерке двадцать девять лет. Как говорит наша маман, «далеко не девственница». Чего вы боитесь?!

– Она до сих пор родить надеется, – выдала дочернюю тайну Алечка.

– Я тоже надеялась, – похоже, Валентина Михайловна сегодня была лишена сентиментальности любого рода. – И Ирка надеялась. В результате – одна без матки осталась, а я сама на этом деле крест поставила. И ничего: живу без детей и радуюсь. Потому что, как только на тебя посмотрю, сразу отпадает охота детей иметь. И спасибо маман, она сразу мне честно сказала: «Не верь!»

– Чему «не верь»? – не поняла Аля.

– Тому, что без детей жить невозможно. Возможно. Ну, а если так хочется – бери и усыновляй. Хорошо, мне никто не подсказал тогда, что такая возможность существует. А то бы усыновила и сейчас бы, как ты, прыгала: ой, не говорите, ой, не знаю, ой, девочка расстроится… Хватит нянчиться со здоровой и взрослой девкой.

– А чего же ты в бой рвалась? – ухмыльнулась Наташа. – Все про маленькую разницу в возрасте говорила, мол, молодая молодую быстрее поймет, дело тонкое потому что…

– А я, Наташенька, не забыла, как мучилась и в унитаз заглядывала: кровит, не кровит… Так хотела!.. И Лерку я понимаю. Вон, Ирку спроси: хорошо это или плохо? А сейчас вот вас послушала и решила: совсем тетки охренели! Носятся с этой куклой, как с писаной торбой. Отвалите от нее все, и пусть живет спокойно.

– Если бы… – вздохнула Алечка.

– Правильно, – Валечка решила дожать до конца. – Она не успеет успокоиться, а тут вы – все разом. Может, еще попробовать? Ну, ладно эти (она кивнула в сторону Наташи и Ирины), но ведь ты-то врач! Ты же знаешь, чем дело закончится. Сама каждый день в церковь бегаешь, свечку ставишь, что у самой получилось. Думаешь, и у нее так же сложится? Не сложится!

– Не сложится, – подтвердила Аля, но заплакать не решилась, неожиданно осознав тщетность испытываемых ею страданий по поводу дочери. «А ведь Валя права! – озарило Алечку. – Я переживаю по поводу того, к чему необходимо отнестись как к данности. «Генетический каприз», – вспомнила она часто цитируемые матерью слова Георгия Константиновича. – По-другому не будет. И чуда не будет. И зачем вообще моей Лерке ребенок? Она сама, как ребенок…»

– Согласна? – миролюбиво обратилась к сестре Валя, обратив внимание на то, как изменилось лицо Али Спицыной. – Вот так-то! А то начали – надо усыновить! А прежде надо поговорить…

– Ты же больше всех кричала, – напомнила ей Наташа.

– Тоже дура, – честно оценила свою активность Валя.

– Это точно, – засмеялась Наталья Михайловна, после чего Валечка задорно уточнила:

– Это ты сейчас мне как кто говоришь? Как ректор или как сестра?

Женщины дружно прыснули.

– Ладно еще – здесь мамы не было, – вдруг спохватилась Ирина и мысленно перекрестилась. – А то бы…

– Ничего не «а то бы», – поправила Валентина Михайловна. – Я вот чем больше за ней наблюдаю, тем больше поражаюсь: такое ощущение, что с годами она все умней становится.

– Мудрей, – поправила Наташа.

– Мудрей, – согласилась сестра. – Я, если честно, предполагала, что она вслед за Полиной умом тронется и в детство впадет. А она – нет: за всем следит, в Интернете шарит, «Коммерсант» выписала. Зачем ее дед на исторический засунул? Сейчас сидела бы в какой-нибудь торгово-промышленной палате и консультировала. Не баба, а калькулятор. Вчера снова ко мне с этим загранпаспортом пристала – в Лас-Вегас слетать хочет. Я ей говорю: «Там, знаешь, сколько часов лету? Часов шестнадцать, не меньше!» А она: «Мне все равно. Маргарет Тэтчер летает, чем я хуже?» В общем, девчонки, если нас то же самое в ее возрасте ждет, я согласна.

– Вот она, реальная польза интеллектуального труда, – провозгласила Наталья Михайловна. – Не первый раз читаю: чем выше интеллект, тем слабее Альцгеймер.