Гурам Дочанашвили - Только один человек

Тот потупился. — Да.

И Лука вдруг внезапно понял, что перед ним всего-навсего ребенок, обыкновенный смущенно потупившийся ребенок, каких-нибудь лет семь назад — мальчуган в коротких штанишках, которо­го из-под палки заставляли тащиться на музыку, аккуратно расче­сав ему волосы на косой пробор; ребенок, который, смешно вытянув шейку, искоса снизу вверх поглядывал на шутливого парикмахера, боялся по ночам один оставаться в комнате, всех львов принимал за самок, а тигров — за самцов и в путаных сновидениях никак не мог убежать от угрожающе наступавшего на него страшного чудовища; так что же такого могло случиться, что должно было произойти, чтоб до такой степени ожесточить этого низко потупив­шегося перед ним сейчас мальчугана, что он, даже просто топчась от нечего делать на улице, глядит злобным волчонком, вероломно поблескивая своими тусклыми глазами. Лука снова взглянул на ржаво-коричневое пятно у него на груди и сказал, положив ему на голову руку:

— Пошли, пойдем.

— Куда? — спросил тот беспомощно.

— Там кран во дворе.

Только они вошли во двор, как в одном светившемся окне сразу же погас свет; Маленький хулиган остановился, не зная, что ему де­лать, с чего начать, потом подставил под кран пригоршню и плес­нул себе водою в лицо. «Давай, давай», — подбодрил его Лука. Тот немного приободрился и даже подфыркнул, проведя пару раз ладонями по лицу.

— Ну-ка посмотри на меня, — сказал Лука. — Оо, хорошо, крови уже нигде нет; завтра с утра сходи в аптеку и... как же оно называется, кажется, «бодяга», это лекарство боксеров, намажь вокруг глаза, и часика через два синяк как рукой снимет.

— Как называется? — застенчиво переспросил Маленький хули­ган: он умывался, пригнувшись к крану и широко расставив ноги.

— Бо-дя-га, — раздельно повторил Лука. — Носового платка у тебя нет?

— Был, но выпачкался в крови и... я его выбросил...

— Вот, возьми мой, — сказал Лука,— подожди, сперва смочу, а вот теперь, выжатый, приложи к носу.

— Для чего?

— Опухоль спадет.

Маленький хулиган беспрекословно его слушался. Время от времени он смачивал водой большой зеленый носовой платок, стара­тельно отжимал его и прикладывал к носу.

— Хорошо, хватит, — сказал Лука.

Маленький хулиган простирнул платок и протянул Луке. Но тот покачал головой:

— Нет, нет, оставь себе.

— Спасибо, — сказал Маленький хулиган. И тут Луке припомнилась одна знакомая строфа, только она никак не хотела выстраиваться по порядку и все путалась, обрывалась, как ни старался он найти забытые слова: но он все равно упрямо повторял: «Без любви и солнце не... и Луна не та-та без любви...».

— Пойду я? — вопросительно посмотрел на него Маленький хулиган.

— Нет, почисть сначала брюки.

«Без любви и солнце не восходит... и луна не та-та без любви...»

Нет, не припоминалось, никак не припоминалось...

Маленький хулиган, смачивая ладони, старательно оттирал коленки, потом глянул на брюки через плечо, потянулся к запачкан­ному месту, но не достал. Уж он так, бедняга, завозился, так заму­чился, так старательно копошился, усердствуя с этим непривычным делом, что Лука, не сводивший с него ни на минуту глаз, вдруг обхватил его за плечи и прижал его маленькую, круглую глупую голову к своей груди:

— Избили тебя, Маленький хулиган?

Не в силах ничего ответить, тот только еще ниже потупил голову и как-то подозрительно сгорбился, так что Лука даже на какой-то миг будто ощутил холод ножа, скользнувшего в живот, но нет-нет, такого бы Маленький хулиган над собой не сотворил, это что-то; другое скрутило его в дугу. Сжав ему пальцами подбородок, Лука; порывисто откинул назад его голову и... опешил: Маленький хулиганбеззвучно рыдал. Он зарыдал от ласки, а теперь, подняв лицо, плакал со всхлипом слезами облегчения, вовсе не таясь от Луки; плакал свободно, от всей души, и когда Лука, взяв его пальцами за мокрые щеки, заглянул ему в глаза, он улыбнулся. И в улыбке этой не было ничего вероломного, неприятного, отталкивающего, а заплаканные глаза смотрели на Луку покорно и преданно. И Лука снова сочувственно спросил:

— Тебя избили, Маленький хулиган?

— Да, — ответил он, — их было двое.

— Пошли, пошли домой, — сказал Лука, беря его за руку, — не бойся.

— А я и не боюсь, — тряхнул головой Маленький хулиган. — Их было двое.

Лука ощутил ладонью его прохладные пальцы, а вот второй его руке будто чего-то недостало — да, ведь верно, виноградные связки!

— Давай-ка пройдем туда,— повернул он его.