Милослав Швандрлик - Черные бароны или мы служили при Чепичке

Прямо напротив входа в лазарет Кефалин упал в шикарный обморок.

— Салага, — забубнил Галик, — Эти доценты все салаги! Их бы всех на»Мишлен», чтоб увидели, что такое настоящая работа! Засранцы учёные! Интеллигенты!

Первым, кто получил из дома посылку, стал рядовой Чилпан. Однако он был не первый, кто её открыл. Об этом охотно позаботились Вонявка, Валента и Цимль. В посылке обнаружилось много очень аппетитных лакомств. Рулеты, булки, апельсины.

— Господа, — ликовал Вонявка, — объявляется праздник живота! У Чепички кормят неплохо, но домашняя кухня — это домашняя кухня.

Однако Чилпану все это пришлось не по душе. Он кинулся к посылке и попытался защитить её своим телом, издавая при этом знакомые всем невнятные звуки.

— Гав!.. Э–э, а–а!..

— Чилпан, не дури, — утешал его Вонявка, — Это не какой‑нибудь дзот, а самая обычная посылка, которую мы в дружеской атмосфере съедим. Если будешь себя хорошо вести, дадим тебе булочку.

Чилпану это показалось не слишком великодушным, и он усиленно бился за каждый кусок. Он царапался, кусался и плевался, но но не смог отстоять свое имущество перед превосходящими силами противника. Под конец он разозлился настолько, что к нему частично вернулась речь.

— Я.. я.., — стонал он, — не… нельзя раздавать!

Рядовой Вонявка рассмеялся.

— Так ты, дурила, и не раздаёшь! — наставил он Чилпана, — Мы у тебя просто крадём!

Как только рядовой Кефалин почувствовал под собой постель, он открыл глаза и обнаружил над собой ухмыляющегося младшего сержанта. Кефалин тут же скривил рот в болезненной гримасе и тихо застонал.

— Ладно, передо мной изображать не надо, — улыбнулся младший сержант, — Побереги свой талант для Таперичи. Он сюда ходит минимум три раза в день. Ты кто на гражданке?

— Ассистент режиссёра, — сказал Кефалин.

— Я в тебе предполагал актёра, — сказал сержант довольно, — У нас один уже есть, по фамилии Черник. Жалуется на спину, и охает прямо как ты! Представлюсь — я Воганька.

— Доктор?

— Аптекарь. Как видишь, есть что‑то общее с медициной. В стройбат я попал за любовь к гигиене. Приторговывал из‑под полы мылом и средствами для полоскания рта, и в результате оказался у чёрных баронов. Однако не жалуюсь. Всё лучше, чем таскать на горбу пулемёт! А ты, приятель, не голубой, случаем?

— Нет, с чего это? — испугался Кефалин.

— Люди искусства попадают в наши части обычно за аморальное поведение, — объяснил Воганька, — С мной вместе призвали драматурга Голатко, который ради эротических фантазий порол хлыстом свою жену. Этого ему показалось мало, и он попробовал с дочкой управдомши. Ну мамаша ему и устроила.

— Какая непредусмотрительность! — сказал Кефалин, — На такое способен только драматург!

— Ассистенты режиссёра тоже не особо осторожны, — рассказывал Воганька, — Ведрань со студии»Баррандов»попал к нам за пару снимков с красивыми практикантками. Да, друг, мы уж тут навидались. Ну а теперь возвращаемся к тебе. Что с тобой такое — на калеку ты вроде не похож?

— Близорукость на левый глаз, плоскостопие, ограниченно годен, — доложил Кефалин неторопливо и солидно, как делал и всё остальное.

— Вон оно что, — сказал старшина слегка разочаровано, — а я уж надеялся на какую‑нибудь скандальную историю, а ты мне тут про плоскостопие. Ну что же делать? Теперь главное — произвести хорошее впечатление на доктора. Он вот–вот придёт.

— Дурак?

— Свой человек, — сказал Воганька, — Сам напросился в стройбат, а на гражданку его потом не отпустили, и он остался тут сверх срока. Дали ему капитана, но здесь ему все должны говорить»пан доктор». Если назовёшь его»товарищ капитан», отправит обратно на службу, даже если будешь при смерти. Если даже в лазарете, говорит, скучаешь по службе, так иди протрясись!

— Спасибо за информацию, товарищ старшина! — поблагодарил Кефалин.

— Ну ты даёшь, — засмеялся Воганька, и направился к другим пациентам, которые выглядели, как на последнем издыхании. Кефалин заметил среди них Фридля, который утром потерял сознание на построении. Теперь он уже был совершенно бодр, и рассказывал рядовому Служке, только что вернувшемуся из туалета:«Я буду жаловаться! Я при призыве написал, что хочу служить в авиации, и они мне пообещали, что буду. Кому теперь можно верить?»

Служка ответил, что никому нельзя. Ему самому народный целитель Хрань сказал, что эпилепсия пройдёт, если натереть грудь растёртыми буковыми орешками, собранными в полночь над болотом. А она не прошла. А он вдобавок заработал ревматизм, потому что на болоте застудился.