Мо Янь - Устал рождаться и умирать

Ещё хочу рассказать тебе о том, что произошло у вас во дворе после того, как задержанного за драку Симэнь Хуаня через три дня выпустили из полицейского участка.

Хучжу была просто взбешена, она рвала на нём одежду, трясла его и с нестерпимой болью восклицала, обливаясь слезами:

— Эх, Хуаньхуань, как ты разочаровываешь меня! Я столько сил положила, чего только ни делала, ухаживала и заботилась, лишь бы ты ходил в школу; отец ни перед какими тратами не останавливается, все просьбы выполняет, только бы учился, а ты вон что…

Ничуть не расстроенный Симэнь Хуань похлопал её по плечу и хладнокровно заявил:

— Мама, вытри слёзы, не плачь, всё не так, как тебе кажется. Ничего худого я не сделал, и все эти обвинения — напраслина. Взгляни на меня, разве я похож на плохого мальчика? Я не плохой, мама, я хороший!

Как только этот хороший мальчик потом ни выделывался во дворе — и пел, и плясал, ну сама невинность и наивность, даже Хучжу рассмеялась сквозь слёзы. У меня же от отвращения аж зубы заныли.

Когда новости дошли до Цзиньлуна, он тут же примчался, разъярённый как бык. Но от красивых речей Симэнь Хуаня на лице его тоже появилась улыбка. Цзиньлуна я не видел уже давно. Да, время не щадит никого, ни богатых, ни бедных. Одет во всё фирменное, регулярно занимается изысканными видами спорта, но волосы поредели, взгляд помутнел, брюшко солидное отрастил.

— Папа, не волнуйся, у тебя есть дела поважнее, — усмехнулся Симэнь Хуань. — Как говорится, никто не знает сына лучше, чем отец, неужто ты меня ещё не знаешь? Я — твой сын, ну а недостатки — краснобайство, да, не без этого, и поесть люблю, и ленцы хватает, и от хорошеньких девчонок голова идёт кругом. Но ведь это мелочи, и у тебя всего этого довольно?

— Вот что, сын, — сказал Цзиньлун. — Маме ты голову задурить можешь, но со мной этот номер не пройдёт. Если бы я даже твои фокусы не видел насквозь, то чего бы я смог достичь в обществе. Насколько я понимаю, за последние несколько лет всё, что можно сделать дурного, ты уже сделал. Сотворить что-то плохое не беда; беда, когда человек всю жизнь только плохое и творит. Поэтому я считаю, что впредь тебе нужно взяться за хорошее.

— Как здорово ты это сказал, папа, я всегда теперь плохое буду обращать в хорошее. — С этими словами он приблизился к отцу и ловко стянул у него с запястья дорогие часы: — Папа, это же подделка, как ты можешь носить такие, давай лучше я буду срамиться с ними!

— Ерунда, какая ещё подделка, настоящий «ролекс».

Через пару дней по местному телевидению показали сюжет: ученик средней школы Симэнь Хуань нашёл большую сумму денег, но не присвоил эти десять тысяч, а передал школе. С тех пор блистающего золотом «ролекса» на руке у него никто больше не видел.

Как-то этот хороший мальчик Симэнь Хуань привёл домой ещё одну известную хорошую девочку, Пан Фэнхуан. Она выглядела уже совсем как молодая женщина: одета по последней моде, прелестная фигура, торчащие грудки, выступающий зад, томный взгляд, волосы влажно поблёскивают, с виду в полном беспорядке. Старомодным Хучжу и Хэцзо этот наряд Фэнхуан очень не понравился, но Симэнь Хуань шепнул им:

— Мама, тётушка, вы подотстали от жизни, это же последний писк моды.

Я понимаю, что тебя больше заботит не Симэнь Хуань и не Пан Фэнхуан, а твой сын Лань Кайфан. В последующем моем рассказе на сцену выйдет и он.

Стояла погожая осень, твоей жены и Хуан Хучжу дома не было. Молодёжь устраивала вечеринку, и их попросили не мешать.

Под утуном в северо-восточном углу двора за квадратным столиком со свежими фруктами и большим арбузом, нарезанным ломтями, и устроились трое хороших детей. Симэнь Хуань и Фэнхуан — модно одетые, лица сияют. Твой сын одет как обычно, лицо такое же уродливое.

Ни один мальчик не оставался равнодушным к Фэнхуан, такой чувственно привлекательной, красивой девочке, и твой сын, естественно, не был исключением. Вспомни тот год, когда он швырял в тебя грязью, вспомни, как он заставил меня вывести его к вам в Люйдяне, и ты поймёшь, что, по сути дела, он давным-давно уже по доброй воле стал маленьким рабом у неё на побегушках. Семена случившихся позже печальных событий были посеяны уже тогда.

— Больше никто не придёт? — лениво произнесла Фэнхуан, откинувшись в кресле.

— Сегодня этот двор лишь для нас троих, — откликнулся Симэнь Хуань.

— И ещё для него! — Тонким красивым пальчиком она указала на меня, вздремнувшего под стеной, и выпрямилась. — Наша сука — его третья сестра.