Анна Шувалова - Я ломаю привычки

Я училась на втором курсе института. Институт находился на другом конце города, поэтому каждое утро я тратила целый час на дорогу до учебного заведения в троллейбусе, который брала штурмом. В это время нам читали курс лекций по религиоведению. Я просто обожала эти занятия. Правильная, грамотная речь нашего преподавателя и потрясающе простые объяснения притягивали меня снова и снова посетить лекции. И вот я, как обычно, ехала в институт, погруженная в свои мысли, как неожиданно со мной рядом сел молодой человек и задал мне вопрос: «Ты ходишь в церковь? Веришь в Бога?» Я с удивлением повернула голову в его сторону. Мне было абсолютно непонятно, с чего это вдруг незнакомый мне человек задает такие, извините, личные вопросы. Однако я ответила ему: «Да». «И что же, ты и свечки ставишь Николаю Угоднику?», — продолжал он. «Да», — снова сказала я, все еще не понимая, к чему он клонит. «Вот я тоже раньше ходил в церковь, ставил свечки Николаю Угоднику, но ничего в моей жизни не менялось, не помогало», — поделился своим опытом парень. «Значит, плохо ходил, неправильно ставил, мало верил, — почему-то сказала ему я. — А у меня все получается». Молодой человек смотрел на меня какое-то время, а потом дал мне цветную брошюрку и произнес: «На вот, почитай. И тогда ты поймешь истинную веру». Я взглянула на протянутую мне книжицу и все поняла. Он был сектантом и в данный момент пытался привлечь меня к своей секте. Но парень не учел несколько моментов. Во-первых, я всегда отличалась независимостью суждений и своевольным характером. Во-вторых, меня не так-то легко втянуть в какое-либо дело, если я сама не захочу. А в-третьих, у нас в институте шел курс лекций по религиоведению, на котором мы как раз проходили различные секты, которых расплодилось в России, как тараканов. «Ну, лови, — злорадно подумала я. — Сейчас я тебе прочитаю курс лекций по религиоведению». И я начала выдавать ошарашенному вербовщику все то, о чем я узнала от нашего преподавателя, который не только был священником, но еще и читал лекции во многих не последних учебных заведениях нашего города. Закончив, я ощутила себя прямо-таки героем нашего времени. Парень помолчал несколько мгновений, видимо, переваривая все только что услышанное. Он явно не ожидал такого яростного отпора. Наконец он обратился ко мне: «Только не говори мне, что ты счастлива». Надо заметить, что тогда был не самый легкий период моей жизни. Но задумалась я лишь на несколько секунд, после чего без колебаний ответила: «Да, я счастлива». «Ну, ты даешь! — только и сумел выдавить из себя он. — Мне пора выходить. А книжечку все-таки почитай», — добавил молодой человек, вставая с сиденья и продвигаясь к выходу. Я повертела ее в руках и кинула в пакет. Позже я выбросила ее в урну. Идя в институт, я думала о том, что, несмотря ни на что, я счастлива тому, что у нас есть что кушать, мы одеты, обуты, у нас есть крыша над головой. У меня есть возможность учиться. И пусть я не езжу за границу, не хожу по кафе и дискотекам, не езжу на машине, но я здорова и обо мне заботятся, меня любят, так или иначе. И от этого я ощущала бесконечное счастье.

Один мой знакомый постоянно пребывал в депрессии. Мне было это непонятно. Частенько мне хотелось встряхнуть его и крикнуть прямо в лицо: «Ты жив, здоров, окончил престижный институт, живешь в трехкомнатной квартире, пусть и с мамой, которая безумно тебя любит, живешь почти в столице (Подмосковье — это почти Москва), отслужил в армии без негативных последствий. О какой депрессии идет речь? Ты видел этих мальчиков и мужчин, вернувшихся после Чечни и Афгана, покалеченных физически, душевно, морально сломленных и по большей части оказавшихся не у дел здесь, на гражданке? Ты видел других, просящих милостыню, оказавшихся волею судьбы в такой ситуации? Дети-сироты, инвалиды, безнадежно и тяжело больные, сошедшие с ума и многие другие, которым не повезло так, как тебе. Почему же ты не ценишь то, что имеешь? А имеешь ты многое».

Однажды я была в гостях у сестры, мы пили чай, болтали. Телевизор был включен фоном, мы даже не обращали внимания на то, что там показывали. А там была передача о том, что у каких-то там женщин в сорок лет начался период депрессии. Когда мы это услышали, то я не выдержала и сказала вслух: «Какая может быть депрессия? У тебя две руки, две ноги, два глаза, два уха, рот, нос, по пять пальцев на каждой руке и ноге. Ты видишь, слышишь, можешь говорить. У тебя, извини, не удалены молочные железы. А сколько женщин, страдающих раком груди, живут с этим? У тебя есть дети. Они взрослые, здоровые. О чем вообще речь, я не понимаю? Не есть ли это самое настоящее счастье? Почему же нам все время всего мало и мы всем недовольны? Почему мы считаем, что счастье заключается в огромном количестве денег, престиже, положении? Неужели, если мы все это будем иметь, то мы сразу станем счастливы? У нас никогда не было много денег, не было машины, дачи, большой квартиры. Мы не ездили за границу. Но у нас было большее. У нас была любовь. Родители нас любили, заботились о нас, переживали. И от этого наша жизнь была более полной, чем если бы мы имели все вышеперечисленное». Телевизор был выключен.