Никита Балашов - Теория заговора для хипстеров

О том, что руководство КНДР верило в свою сборную, говорит тот факт, что впервые за много лет матч КНДР — Португалия транслировался в прямом эфире. И он закончился со счетом 7:0 в пользу Португалии.

Что произошло перед матчем, какое благословение снизошло на Португалию — одну из самых религиозных католических стран мира — нам теперь не узнать. Но КНДР была разгромлена в прямом эфире перед всем корейским народом. Поражение было настолько досадным и нелогичным, что ходят слухи, будто северокорейская пропаганда заявила, чтоматч был фальсифицирован. Дескать, на стадионе был совершенно другой, и он закончился победой КНДР со счетом 2:0.

Казалось бы, что за бред! Но разве сейчас нет таких компьютерных технологий, которые позволят сфальсифицировать практически что угодно?

После такого расклада третье поражение от сборной Кот-д’Ивуар уже не играло никакой роли. Деморализованные корейцы были буквально раздавлены католицизмом. Так закончилась еще одна история футбольной команды, решившей бросить вызов Ватикану.

Говорят, для того, чтобы стать чемпионом мира, России необходимо принять католицизм. Мол, тогда шансы появятся. Не знаю, правда это или нет. Но верю, что когда-нибудь нам удастся добиться того, чтобы правду о футболе узнал весь мир. Тогда наступит совсем другая игра.

— Ну как?

— Феноменально. — Сакэ подействовало как надо, и хипстерша сияла от восторга. — Я теперь своему парню все расскажу. Хрен он теперь будет хвостом крутить, что я в футбике не разбираюсь.

— У тебя есть парень? — поинтересовался философ-славянофил.

— Конечно, — обиделась хипстерша.

— Из таких же, как ты?

— Нет.

— Правозащитник, значит. Или журналист.

— Что-то между. В сетевом издании работает.

— Бросай его. Да лучше побыстрее. Скоро без работы останется.

— Кроме того, как на страну клеветать, небось не умеет ничего, — заржал афганец-казак.

— Какая клевета? — возмутилась хипстерша. — Вообще, свободная пресса — это основа всего. Совсем всего.

— Да с какого ляду-то она свободная? Пишут ровным счетом все, что говорят.

— Он не такой. А между прочим, была бы пресса нормальная — рассказали бы людям правду? Про все?

— Да когда им правду-то рассказывали? И кому нужна эта правда?

— Людям. Если б они знали правду, сколько у нас тех же гастарбайтеров живет, — они бы подумали. А если бы люди знали правду про тот же ГУЛАГ, то все было бы по другому.

— Ой-ой-ой, — покачал головой тот, который понятно из какой организации, — а что ж ты, болезная-то, про ГУЛАГ-то знаешь? То, что Солженицын писал?

— А что, мало?

— Да нет, не мало. Даже слишком много. Да только совсем не то. И совсем не о том. Знаешь, чьим продуктом был Солженицын?

— Если ты скажешь, что ему платил Госдеп — я прямо сейчас уйду, — возмутилась хипстерша.

— Нет, милая моя, не Госдеп. Как раз наоборот, Солженицын был главным червяком, которого они захватили и сожрали. До сих пор хавают. А обо всем остальном и не знают.

— А что там может быть? Что расстреляли не шестьдесят миллионов, а больше?

— Да никого там не расстреляли. Хочешь правду?

— Хочу.

— Только имей в виду: правда совсем не каноническая.

— Давай.

— Только дай слово, что никому не расскажешь. Это почти военная тайна.

Хипстерша кивнула и прямо впилась глазами в человека из организации:

— Да чтоб мне депутатом Госдумы стать.

— Ну ладно. Тогда слушай. Только сначала хряпнем? Что будешь?

— Сакэ.

— Тю, ну какое сакэ? Это ж тебе не футбол. Давай что-нить другое.

— В твиттере пишут, что мешать нельзя.

— Ну так это обычным людям нельзя. А хипстерам можно. Давай бельгийское вишневое пиво. Традиционный хипстерский напиток.

— Давай. Кстати, в Совке не было ни вишневого пива, ни бельгийского.

— Смотря где. Ты, главное, пей и слушай, про…

Есть люди, которые последние лет двадцать занимаются тем, что мечтают, чтобы СССР возродился. И периодически начинают знакомить своих собеседников с тем, что они считают достижениями СССР: сколько было произведено стали, башмаков, телевизоров, сколько собрано картошки, пшеницы, произведено мяса, молока и т. п. Цифры впечатляют. Если им верить — на каждого из нас полагалось столько еды и товаров… Но каждый, кто жил в то время, помнит тотальный дефицит. Дефицит всего. В очередях стояли за мясом, маслом, мылом. Чтобы купить телевизор, записывались за несколько месяцев. Чтобы купить машину — за несколько лет.