Богдан Тамко - Somniator

– А что ты хотела этим сказать?

– Что я соскучилась, дурачок! Если бы один из нас не позвонил, мы так могли и не увидеться до самой смерти.

– Виновен, молчу, – нарочито пристыженно сказал я.

– Поэтому ты сейчас берешь свою задницу и везешь ее ко мне домой. Надеюсь, ты помнишь, где это.

– А ты опять куда-то сплавила родителей? – улыбнулся я в трубку.

– Да! – зашипела Элизабет. – Не теряй время, и дуй сюда.

К дому Лизы я шел через школьный двор. Впервые в жизни на меня накатила ностальгия по тем временам. Я встал у крыльца и представил, что оттуда выходит Белла. Прямо как в финальных кадрах «Титаника», когда мы видим Джека Доусена, ожидающего Розу, хотя на самом деле корабль давно утонул. Улыбка посетила мое лицо, я повернул к выходу со двора и почти отчетливо увидел, как мы с Элизабет бежим с выпускного этой самой дорогой.

– Ты один? – спросила меня подруга, открыв дверь в домашнем халатике.

– Нет, притащил с улицы собаку!

– Ну тогда заползайте. Только в таком случае будешь спать на полу, а она со мной на кровати, – сказала Лиза, поглаживая по голове воображаемого пса, – договорились?

– Ты уж прости, что я с пустыми руками, – сменил я шутки про несуществующее животное в другое русло, – денег, валявшихся в моей куртке, хватило только на аскорбинки в аптеке.

– А с чего ты взял, что мы сегодня будем есть твои аскорбинки? – спросила Элизабет, удаляясь на кухню.

– Ну хорошо, будем без них.

– Слышишь, умник, – игриво сказала Лиза, хватая меня рукой за подбородок, – годы идут, а ты, как был пошляком, так и остался, – сказала она и чмокнула меня в губы.

– Значит, я могу сделать вывод, что ты все еще одинока и аскорбинки мы все-таки поедим, – засмеялся я, – раз уж ты ведешь себя так.

– Но этих выводов о тебе не могу сделать я, – засмеялась Лиза, что-то переворачивая на сковородке.

– А тебе недостаточно того, что у меня моральные принципы?

– Какие же это?

– Быть верным одной желающей этого женщине, даже, если она не твоя. Такой ответ тебя устроит? И зачем ты снова притащила меня на эту пуританскую кухню?

– Потому что я готовлю, дурачок.

– Ты уж определись: я у тебя умник или дурачок.

– Главное, что у меня. Два в одном: знак Близнецы. Умный и дурак. Романтик и извращенец. Друг и любовник. Лопух и самородок. За это я тебя и люблю.

– Прямо-таки любишь?

– Так же, как и ты меня. Не тем образом, – продолжила Лиза, глядя, как пузырится масло на сковороде, – которым любят свою вторую половину, но и чем-то большим, чем любят друзей. Отдельный вид любви, который природа придумала для Наполеона и Элизабет.

Я сел на тот самый стул, находясь на котором много лет назад, впервые ощутил в своей руке женские губы. Вовсе не те, которые зубы окаймляют.

– Я хочу радикально изменить нашу с тобой жизнь, – проговорил я, заметив, что Элизабет выключила огонь, и ей уже не нужно следить за плитой.

Девушка обернулась.

– Каким же образом?

Это звучало, как вызов, хотя пока еще Лиза не знала подтекста моей фразы.

– Сломать последний барьер. Осквернить этот храм целомудрия под названием «кухня у Лизы дома».

– Только тогда не называй меня, пожалуйста, больше Лизой, – сказала девушка, приближаясь ко мне, – недаром же я затыкаю рот каждому недоноску, которому хватает наглости назвать меня так же, как это делал ты.

– И много таких? – спросил я, когда губы моей подруги были уже почти возле самого моего рта.

– Слава Богу, нет.

За последующий час мы использовали не по назначению почти все кухонные поверхности.

И так пошли годы. Да-да, именно годы. Мы с Элизабет просто спали и старели вместе. Я не любил ее, она меня – и нас обоих это устраивало. Мы не думали о будущем. Нет, каждый из нас работал, вел дела – у Лизы, так вообще появился свой бизнес – я имею в виду, что мы не строили планов на то, что станет именно с нами двумя вместе. Это даже нельзя было назвать дружеским сексом. Секс лучших друзей – вот, что характеризует ту ситуацию правильнее. Мы встречали вместе новые года и дни рождения, ездили на отдых по миру, но так и не умудрились друг в друга влюбиться. Мои квартиранты выбились в люди и стали все чаще упрашивать меня продать им квартиру, к которой они так привыкли, ввиду намечавшейся их свадьбы. А я, как раньше, просто грезил, хотя начал задумываться о том, что продажа отцовской обители даст мне возможность, наконец, открыть не просто студию, а целый музыкальный комплекс. Я ведь много накопил за эти годы, очень много, хотя и продолжал в свои двадцать восемь ходить пешком и ездить на метро.