Богдан Тамко - Somniator

Мы отошли, чтобы не стоять на проходе, продвинувшись в глубь фойе.

– Я же уже извинился, – виновато сказал я.

– Подожди, – лукаво улыбаясь, произнесла она, – тебя не удивляет, что вы все выходите, а я иду обратно? Значит, я кое-что забыла. А забыла я лыжи. Ну а ты поможешь мне их дотащить: вот тогда я тебя и прощу, – после этих слов девушка довольно заулыбалась.

Я засмеялся.

– Может быть, ты специально под меня подлезла, чтобы я донес твои лыжи? – и чтобы она не восприняла мои слова всерьез, добавил сразу же. – Где они, пойдем тебя провожать.

Она указала на свою, а теперь уже мою ношу, мы вышли на улицу и похрустели по снегу прочь со двора. Я начал рассматривать «хозяйку». Она была одета в короткую темную курточку с мехом и обтягивающие брюки, ее длинные каштановые прямые волосы свободно свисали на спину, собирая на себе снег. Девушка была красивая. Да, она определенно была красивая.

– Разрешите Вашему рабу узнать имя хозяйки? – спросил я, не поспевая за ней и семеня, как слуга.

– Белла.

– Вау, да мне везет на экзотические имена. Как я понимаю, это Изабелла?

– Именно так, – улыбнулась она.

– Ты теперь будешь ассоциироваться у меня с вином. Наверное, с годами становишься только лучше?

Белла рассмеялась.

– Время покажет. А как тебя зовут?

И снова мне пришлось бороться с улыбкой.

– Наполеон. Только давай без лишних вопросов – я от них устал. Меня правда так зовут.

– Забавно, – мило усмехнулась она, – в каком классе учишься?

– В девятом, математическом, а ты?

– Я выпускница, – радостно проговорила Белла, – французский класс.

– Здорово…

– А вот и мой дом. Зайдешь на чай погреться?

Старый добрый удар адреналина по надпочечникам и темнота в глазах.

– Э… нет, мы же договаривались только на то, что я донесу лыжи, а вообще я спешу домой.

– Ну ладно, – сказала Белла, забрав ношу, – я тебя прощаю, Наполеон. Встретимся в лицее.

Она улыбнулась, развернулась и начала подниматься по ступенькам, ведущим к двери подъезда. Я смотрел на ягодицы, упруго обтянутые брюками, и понял, что они восхитительны. Не брюки, конечно. Белла оглянулась и уловила направление моего взгляда, ухмыльнулась и зашла в дверь, словно виляя хвостом.

Кокетка. Я чувствовал себя в западне, и старые знакомые эмоции начали вливаться внутрь меня. Придя домой, я подошел к портрету, над которым работал буквально сегодня утром.

– Что ж, Кристина, оказывается, и тебя можно затмить в моем сердце, – сказал я и задернул шторы над картиной.

Потом я по своему обыкновению лег на кровать и стал думать, почему же я такой лопух. И такой влюбчивый. А потом я резко перевернулся на живот и стал с досадой кусать подушку: зачем я отказался зайти на чай.

– Идиот, – обозвал я себя.

Ну, ничего, все впереди. Я уселся за компьютер с тем, чтобы по прошествии нескольких часов лечь спать в сладком предвкушении нового дня. Впервые я не чувствовал себя виноватым, мечтая о другой женщине, а не о Кристине. Опять одиннадцатиклассница.

Я решил больше не повторять старых ошибок и не пускать все на самотек. На следующий день я посмотрел в расписании, сколько у Беллы уроков, и стал ждать ее около школы. Почти час я мерз на холоде, глотая ртом снежинки, пока девчонка не вышла. Дрожа, я улыбнулся и вразвалку, пряча руки в карманах куртки, подошел к ней.

– Привет, – довольно протянула Белла, увидев меня.

– У тебя с собой лыжи? – пошутил я.

– Как видишь, нет, – продолжая улыбаться, ответила Изабелла.

– Опять забыла?

Улыбка.

– Хм… ну позволь помочь донести тебе хотя бы воображаемые, – сказал я и, как мим, сделал вид, что взял у нее лыжи и переложил в другую руку, – пойдем?

– Ты хочешь меня провести? Это так мило.

– Да я вообще милый, – как бы между прочим обронил я.

Мы пошли по вчерашней дороге и первое время молчали.

– Ты всего немного побыла на улице, а уже вся голова в снегу, – сказал я и начал аккуратно стряхивать хлопья с ее волос. Даже замерзшими руками я почувствовал то, что сразу произнес, – они у тебя очень мягкие.

– Да ладно тебе, это от снега, они просто мокрые.

– Изабелла, а можно я буду называть тебя Изя?

Белла начала истерично хохотать.

– Ты хочешь считать меня евреем, да еще и мужчиной? Таки нет! – засмеялась она.

– Мы дошли до ее подъезда, и Белла сказала:

– Раз уж ты вчера отказался зайти на чай, сегодня звать тебя не буду, я обижена.

– Только сегодня я замерз больше… Что ж, держи свои лыжи, – я протянул воображаемый предмет в руки Белле, попрощался и ушел.