Исаак Башевис Зингер: Мешуга

— Эдек, пей свой чай. Он остывает, — сказала Ирка.

— Он не остывает. Мы боремся с предрассудками, а сами по горло погружены в предрассудки, — заявил Эдек. — Во времена Людовика Четырнадцатого два профессора открыли метеоры, но король заявил: «Проще поверить в то, что профессора лгут, чем в то, что камни могут падать с неба». Почему я говорю об этом? Из-за реки Самбатион. В «Еврейской энциклопедии» говорится, что река Самбатион и десять потерянных колен Израилевых — это легенда. Но я совсем не уверен, что это так. Оттуда приезжали люди, которые видели реку, швыряющую в небо скалы, и они привезли письмо от короля Ахитов бен Азария [35] Ахитов бен Азария — советник библейского царя Давида, поднявший против него восстание. . Об этом ясно сказано в Библии, я точно не помню где: «Потомки Ефраима смешаются с другими народами».

— Одно с другим не имеет ничего общего. Некоторые утверждают, что англичане это в действительности одно из потерянных колен. Вот почему они так любят Библию. Как-то я купил на Четвертой авеню книгу за никель, и это оказалась самая лучшая книга, какую я когда-либо читал. Она называлась «Свадьбы с духами». Я забыл, кто ее автор. Кто-то украл у меня эту книгу.

— Кто станет красть такие старые книги? — спросил Макс Абердам.

— Люди крадут все. Фрейд украл всю свою теорию из Гемары, глава Ха-Рокх, Беракхот. Спиноза украл из текста Шир Ха-Икхуд, который читают в ночь на Йом Кипур [36] Йом Kunyp — День Искупления, или Судный День, в который Бог решает судьбу человека и отпускает грехи, десятый день Рош Хашана, еврейского Нового Года. . У меня есть теория, что существуют духи, чья задача — красть. Вечером я кладу книгу на стол, а утром ее нет. Я дошел до того, что когда я нахожу по-настоящему хорошую книгу, то запираю ее в шкафчик. Но она исчезает даже оттуда. У меня также есть теория, что Гитлер был не человеком, а дьявольским духом. Куда исчезло его тело? Никто не знает. После войны он улетел туда, где пребывают демоны. Я даже написал об этом статью в вашу газету, но ее не напечатали.

— Хватит, мой мальчик! — сказала Ирка.

— Мама, когда-нибудь ты узнаешь правду, но будет слишком поздно. Как могло случиться, что шесть миллионов евреев шли, будто овцы, на бойню? Как могло случиться, что те же самые нации, которые во время Холокоста [37] Холокост (др. греч ., букв. «всесожжение») — Катастрофа европейского еврейства, когда в 1939–1945 годах нацистами было уничтожено шесть миллионов евреев. ни единым словом не выразили протест, потом голосовали за создание государства Израиль? Я спрашивал об этом у моего учителя, но у него не нашлось ответа. Мама, можно я расскажу мистеру Грейдингеру про мои наручные часы?

— Нет, Эдек.

— Мистер Грейдингер пишет о демонах. Его может заинтересовать такая история.

— Эдек, это неважно.

— Что за наручные часы? — спросил я.

— У Эдека были часы, которые ему дал его друг, — ответила Ирка. — В тот день, когда этот друг умер — у него был туберкулез, — часы упали с запястья Эдека и разбились. Я за свою жизнь потеряла не одни часы, но не считаю виновными в этом духов.

— Мама, часы были на металлическом браслете, и он плотно обжимал мое запястье. Они отскочили и упали, когда браслет был еще цел. И ты забыла сказать, что это случилось в тот самый момент, когда Илиш испустил свой последний вздох. В тот самый момент. Это факт.

— И то, что мне надо пойти на кухню и приготовить покушать для наших дорогих гостей, тоже факт.

— Миссис Шмелкес, простите, мне надо идти, — сказал я.

— Мне тоже, — сказал Макс.

— Как — вы оба хотите уйти? — спросила Ирка. — Ладно, я не могу упрекнуть гостя, приведя которого ты оказал мне честь. Я знала его еще по Клубу Писателей в Варшаве, по его произведениям здесь, хотя он меня не знает. И так…

— Но я вас знаю. Нас однажды знакомили в Варшаве, — сказал я.

— У меня даже мысли не возникло, что вы меня так хорошо запомнили. Да, нас действительно знакомили. Вы были тогда очень молодым человеком, начинающим. Я как-то написала вам письмо здесь, в Америке, хотя и не ожидала ответа. Наши еврейские писатели не отвечают на письма. Некоторые из них, возможно, не могут позволить себе заниматься перепиской. Но ты, Макс, ты не можешь оскорбить меня уходом!

— Мама, я пойду к себе в комнату, — сказал Эдек.

— Да, мой мальчик. Я позову тебя позже, когда будет готова еда.

— Мама, не отпускай их! — сказал Эдек уже около двери.

— Что я могу сделать? В моем распоряжении нет казаков, как имел привычку говорить мой отец — пусть он покоится в мире. Все, что я могу сделать, это умолять их.