Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост

— «О разрушениях, которые могут быть вызваны самими компьютерами…» — повторила за ним Клод Фалькон чуть ли не шепотом. — Вот, значит, в какой области вы работаете! Замечательно! Formidable! [25] Чудовищно! (англ.).

Она встала и обошла вокруг стола, стараясь к нему не приближаться. А потом остановилась, упершись обеими руками о столешницу. На ее лице появилось выражение нескрываемого отвращения.

— Что вы за человек, скажите на милость?! И говорите еще, будто вас потрясли мои снимки! Извращение какое-то! Специалист по компьютерам, прибывший на симпозиум «Перспективы двадцать первого века». Да, только так они и могли назвать это, еще бы.

— Я не понимаю…

— Не могли же они, в самом деле, назвать это сборище «Поле битв-2000» или «Уничтожение народов в двадцать первом веке»! Нет, это не годится… Назовем нейтрально: «Перспективы двадцать первого века». Как современно, как убедительно это звучит! Тут позволительно обмениваться последней информацией любого рода и характера, причем безо всякого смущения, потому что такие «беседы о будущем» будут недоступны для тех, кто не принадлежит к высшему кругу! Ну еще бы! До меня дошли сведения, что этот симпозиум будет охраняться особенно «надежно»… Я не понимаю только, как вы осмелились… — Она оборвала себя на полуслове, а потом все-таки закончила: — осмелились прийти сюда. — В голосе ее звучала неприкрытая злость.

Открылась дверь, и в тесную комнату зашел Молерон.

— Серж, этот… этот месье выступает на будущей неделе на симпозиуме «Перспективы двадцать первого века». — Клод Фалькон понизила голос чуть ли не до шепота. — Он будет говорить о компьютерах и об исходящей от них опасности.

— Я в восторге, — сказал Серж Молерон. — Специалист по компьютерам приходит на выставку, чтобы посмотреть на свои жертвы.

Сорель вскочил со стула.

— Они вовсе не мои жертвы! Я уже объяснял мадам, чем занимаюсь. Я удаляю вирусы из компьютерных программ и никогда ничем другим не занимался…

— Где? — спросил Молерон. — Где вы это делаете?

— Я уже говорил мадам: во Франкфурте.

— Ого!

— Что «ого»?

— Это насчет Франкфурта, — сказал Серж Молерон. — Там есть одна фирма, одна из крупнейших в этом клубе убийц. «Дельфи». Вы, случайно, не в «Дельфи» работаете?

Сорель уставился на него, злой от собственной беспомощности.

— Отвечайте же! Вы в «Дельфи» работаете?

— Да, — ответил Сорель сдавленным голосом. — Я настолько потрясен этими снимками…

— Немедленно прекратите это! — воскликнула Клод Фалькон. — Довольно ломать комедию!

— Это вовсе не комедия, — сказал Сорель.

Серж Молерон рассмеялся.

— Не смейтесь! Я в самом деле потрясен и хотел обязательно поговорить с вами, мадам Фалькон. Дайте мне, по крайней мере, шанс объяснить вам…

— Объяснить? — она поморщилась от отвращения. — Вы работаете в «Дельфи» во имя мира, да? Вы пацифист? Долой все войны, да? Мы, наверное, должны быть вам еще благодарны…

— Все понятно, — сказал Молерон. — Вы всего лишь маленький, скромный специалист. Вы избавляете программы «Дельфи» от вирусов, чтобы все эти орудия убийства, аппараты для уничтожения людей, ракеты и мины, все это великолепное оружие функционировало без ошибок и помех в нашем прекрасном новом мире после наступления 2000 года. Вот и все, чем вы занимаетесь. А с убийцами у вас нет ничего общего. Какой вы милый и обходительный человек. Людей такого пошиба всегда хватало в том кругу, к которому вы принадлежите. Гиммлер, как известно, любил цветы, Геринг — животных, Гитлер…

— Это подло! — воскликнул Сорель, совершенно потеряв самообладание. — Но я не позволю вам оскорблять меня! Я хочу уйти отсюда!

— Да пожалуйста! — Молерон подошел к двери и распахнул ее.

Сорель почувствовал, как на глаза набежали слезы, он почти ничего не видел в двух шагах от себя. Пошатываясь, он шел по залу. Посетители отступали в сторону и с любопытством смотрели ему вслед.

Когда он вышел на воздух, все странным образом завертелось у него перед глазами. Сделав еще один шаг, он оступился и упал со ступенек на асфальт маленькой площади. Ощутил острую боль на правой щеке, а из рваной раны закапала кровь.

Подсвечиваемый невидимыми прожекторами, фонтан бил из озера на высоту сто сорок метров. Сейчас сама струя напоминала жидкое золото, а в высшей своей точке фонтан раскрывался, подобно огромному цветку, и миллионы капель падали обратно в озеро.

Филипп Сорель сидел в пижаме и наброшенном на нее халате в широком плетеном кресле на балконе своего номера в отеле и любовался фонтаном и освещенными судами на озерной глади. Цепочки сверкающих круглых лампочек бежали от моста Монблан в сторону набережной и на другой берег реки, где стояли высоченные здания, световая реклама с крыш которых отражалась в воде. Он отпил из стакана большой глоток виски, потому что чувствовал себя прескверно, но сразу это не помогло, он отпил еще, и кубики льда на дне стакана зазвенели; он подумал, что поступил мудро, заказав целую бутылку «Чивас Регал» и много колотого льда, который ему принесли в стеклянном сосуде. «Это все, чем я могу утешиться после первого дня, проведенного в Женеве», — с горечью подумал он.