Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост

— Месье Сорель, вам уже три раза звонил мэтр Марро. Он просил вас немедленно приехать к нему. Он все время повторял это слово «немедленно». И если мадам Фалькон сможет сопровождать вас, это, мол, будет очень кстати.

Когда они вошли в кабинет адвоката, тот встал из-за стола и поспешил им навстречу, семеня своими маленькими ножками… этот мэтр Раймонд Марро, самый толстый человек из всех, кого видел Филипп. Клод смотрела на него с нескрываемым удивлением.

— Наконец-то! — произнес он. — Мадам Фалькон, месье Сорель! — он схватил руку Клод, изобразив нечто вроде поцелуя. — Прошу вас принять мои искренние соболезнования по случаю потери этого столь дорогого для вас человека, дорогая мадам! — и, безо всякого перехода: — Сегодня днем мне нанесла визит ваша невестка, дорогой месье Сорель, Прошу вас, господа, садитесь, — он пододвинул им два кресла, стоявших перед его необъятных размеров столом. Шторы и гардины перед окном опять были задернуты, горел электрический свет.

Колосс проходит за стол и устраивается на своем удобном стуле. Сегодня на нем сшитый на заказ костюм из превосходнейшего материала. Густые черные волосы тщательно причесаны, лицо розовое, как у огромного младенца, серые проницательные глаза. Щеки у Марро свисают, как у хомяка. От него сильно пахнет одеколоном.

Филипп замечает, что Клод по-прежнему не сводит с адвоката удивленного взгляда.

— Моя невестка? Нанесла вам визит? — переспрашивает Филипп адвоката, который роется в каких-то бумагах.

— Совершенно верно. Мадам Симона Сорель, — Марро поднимает на него глаза. — Времени у нее было в обрез. Мы говорили совсем недолго.

— Что ей было нужно?

— Об этом речь впереди, месье Сорель. Будьте столь добры, не перебивайте меня. Эта красивая дама, с которой нас связывают столь неприятные и некрасивые переживания, принесла подарки для вас. Поскольку мне известно, как близко вы воспринимаете все, что касается жизни месье Сореля, я позволил себе, мадам Фалькон, передать эти подарки вам обоим. Потому что они имеют огромное значение — для вас обоих. — Он ловким движением достает из картонной коробки видеокассету. — Позвольте попросить вас об одной услуге, месье Сорель: вложите эту кассету в видеомагнитофон. Мне что-то не хочется вставать из-за стола.

Филипп принял кассету из его рук. На ней красным фломастером было написано: «Кадры и звук этой видеопленки перезаписи не подлежат! Запись самоуничтожается через десять секунд после первого просмотра!»

Он сунул кассету в видеомагнитофон.

Марро продолжал говорить:

— Солнце светит прямо в окно. Поэтому я задернул гардины. Так вам будет лучше видно. Вот вам пульт, месье. Большое спасибо! — Передавая пульт, он успел нажать на одну из кнопок.

— Ну-с, посмотрим, — проговорил мэтр Марро.

Сначала пошло черно-белое изображение, затем последовали белые цифры «три», «два», «один» — и уже в цвете появилась Симона Сорель. Длинные черные волосы зачесаны назад и перехвачены на затылке заколкой. Филипп увидел ее большие карие глаза, высокий лоб, крупный четко очерченный рот… Его левое веко дернулось. Он вспомнил о встрече с Симоной в «Бо Риваже», о шантаже и о той немыслимой сумме, которую пришлось заплатить мэтру Марро, чтобы избежать скандала. «Что на этот раз? — подумал Филипп. — Я больше этого не вынесу…»

Симона была в серебристой блузке; она сразу начала говорить, глядя прямо в камеру:

— Добрый день, господин Сорель! Хотя я жена Кима и тем самым ваша невестка, полагаю, что официальное обращение будет для вас приятнее, чем, допустим, фамильярное «пап» или «папочка». Мне тоже так удобнее.

Я должна сообщить вам следующее. Поздним вечером седьмого октября 1997 года мы с моим мужем, будучи во Франкфурте, услышали по радио сообщение о том, что в Женеве перед отелем «Бо Риваж» убит владелец галереи Серж Молерон. На нем был ваш светлый плащ. Уже в первом сообщении было упомянуто, что следственная комиссия не исключает возможности, что этот самый светлый плащ стал причиной того, что преступники убили не того, кого намеревались. Убить было решено вас, а не Сержа Молерона…

«Она говорит так же продуманно и уверенно, — подумал Филипп, — как и тогда, когда пришла ко мне в отель. Благовоспитанная дочь добропорядочного врача из Любека…»

— Через час после этого сообщения нам нанес визит некий господин, с которым мы не были знакомы и который нам не представился. Он сказал нам, что ему велено отвезти нас кое-куда, где нам сделают одно предложение. Чтобы убедить нас это предложение принять, он сказал, что речь пойдет об очень большой сумме и назвал ее. После чего мы последовали за ним в его машину…