Юрий Артамонов - Ли Смолин. Возрожденное время - От кризиса в физике к будущему вселенной

Чтобы описать, как устроены корреляции, теория скрытых переменных должна воспользоваться определением одновременности единственного наблюдателя . Это, в свою очередь, означает, что имеется привилегированное понятие покоя. Что, в свою очередь, предполагает, что вы можете высказываться в абсолютном смысле по поводу того, кто движется по отношению к такому единственному наблюдателю - назовем его Аристотель. Аристотель покоится. Все, что он видит движущимся, движется на самом деле. Конец истории.

Другими словами, Эйнштейн ошибался. Ньютон ошибался. Галилей ошибался. Не существует относительности движения.

Это наш выбор. Или квантовая механика является конечной теорией и нельзя проникнуть за ее статистическую вуаль, чтобы достичь более глубокого уровня описания, или прав Аристотель и имеется привилегированная версия движения и покоя.

к оглавлению

14

Время, возрожденное из относительности

Мы видели, что реальность времени открывает новые подходы к пониманию того, как вселенная выбирает свои законы, в то же время делая возможным новое разрешение тайн квантовой механики. Но мы все еще должны преодолеть большое препятствие, которое заключается во внушительном аргументе СТО и ОТО в пользу картины монолитной вселенной. Этот аргумент делает вывод, что реальна только история вселенной как вневременного целого [1].

Аргумент в пользу монолитной вселенной покоится на относительности одновременности, которая является составной частью СТО (см. Главу 6). Но если время реально в смысле реального настоящего момента, имеется граница, с которой могут согласиться все наблюдатели, между реальным настоящим и еще не реальным будущим. Это подразумевает универсальное физической понятие одновременности, которое включает в себя удаленные события и даже всю вселенную. Это может быть названо привилегированным глобальным временем ('глобальное' тут означает, что определение времени распространяется по всей вселенной). Мы имеем прямую конфронтацию между утверждением, что должно существовать привилегированное глобальное время, и утверждением, что принципы теории относительности

к оглавлению

этому препятствуют. К тому же, как мы видели в последней главе, привилегированное глобальное время является необходимым ингредиентом любой теории скрытых переменных, которая объясняет выборы, сделанные любой индивидуальной квантовой системой. Поэтому, как мы также видели в последней главе, налицо конфликт между относительностью одновременности и принципом достаточного обоснования.

Целью настоящей главы является разрешение конфликта в пользу принципа достаточного обоснования. Это означает отказ от относительности одновременности и принятие его противоположности: что имеется привилегированное глобальное время. Замечательно, что это не требует свержения теории относительности; оказывается, что достаточно ее переформулировать. Сутью разрешения конфликта является новый и более глубокий способ понимания ОТО, который раскрывает новую концепцию реального времени.

Привилегированное понятие глобального времени выделяет семейство наблюдателей, распределенных по вселенной, чьи часы измеряют указанное время. Это предполагает привилегированное состояние покоя, напоминающее понятие покоя Аристотеля или эфир из физики 19-го столетия, которые Эйнштейн разрушил своим изобретением СТО. Для физиков до Эйнштейна указанный эфир был необходим, поскольку световая волна нуждалась в среде, по которой она должна распространяться. Эйнштейн уничтожил его, поскольку его принцип относительности одновременности предполагает отсутствие эфира, отсутствие состояния, всегда и всюду покоящегося [2].

Тут не только противоречие, но также и причина для депрессии. Уничтожение эфира было великим триумфом целенаправленных рассуждений над ленивыми традициями мышления. Так легко думать о мире в терминах Аристотеля. Галилей и Ньютон установили относительность инерциальных систем отсчета, что сделало невозможным детектирование привилегированного состояния покоя через наблюдение за тем, как движутся тела. Но идея покоя как чего-то естественного все еще тихо пряталась в умах физиков, давая место эфиру в ожидании, когда теоретикам понадобится среда для распространения света. Только Эйнштейн имел проницательность, необходимую, чтобы все это вместе уничтожить. И, тем не менее, кажется, что у нас есть основания вернуться к идее привилегированного глобального понятия времени. Факт, что это противоречит триумфу Эйнштейна над эфиром, является психологическим барьером для принятия аргументов в пользу реальности времени всерьез - или, по меньшей мере, так было в моем случае.