СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB - Кирилл и Мефодий

Разлад между императрицей и василевсом ни для кого не был тайной; каждый старался держаться в стороне, кроме заинтересованных лиц, ненавидевших друг друга. Роль патриарха в государстве была незначительной и смешной, все знали, что он полностью подчиняется брату, это подтверждали и его дела. Попытки патриарха улучшить отношения с Папой римским Стефаном V не были очень уж успешными. Папа, почувствовав слабость и умственную ограниченность патриарха, снисходительно отвечал на его послания, не забывая напоминать о болгарском диоцезе. И дальше не шел. Его больше интересовали византийские войска, стоявшие в городах Сицилии. С тех пор как папа расправился с учениками Кирилла и Мефодия и затоптал семена их еретической деятельности, он стал поборником единства западных епископств, но интересы графов и маркграфов, королей и баронов были столь противоречивы, что сам Папа часто ошибался и оказывался на стороне того, кого не надо было поддерживать. И он постоянно сожалел о потере болгарского диоцеза, который, как незаживающая рана в сердце, мучил каждого папу после Николая I.

Папа Стефан не решался обратиться к князю Борису-Михаилу, так как византийские священники продолжали проповедовать в Болгарии слово божье на греческом языке. Он мечтал, что произойдет чудо и все решится само собой, но чуда не происходило, а неприятности продолжались. Узел противоречий между Святополком и Арнульфом, внуком Людовика Немецкого, затягивался все туже и туже. Их дружбы достало лишь на то, чтобы породниться, а затем, вследствие неясных папе интриг, они схватились за оружие и упорно воевали до сих пор, вербуя себе союзников среди кочевых племен.

Эта непрекращающаяся распря тревожила Стефана V больше, чем плохие отношения с константинопольской церковью. Болгарский вопрос нельзя было разрешить просто тем, что обе церкви протянут друг другу руку.

В последнее время Лев VI Философ вернулся к литературным занятиям. В ожидании развязки своей семейной драмы он принялся за изучение военной тактики племен, воевавших с его предками. Он хотел обогатить своих полководцев знаниями о ведении сражений, хотя сам не участвовал ни в одном бою. Как опытный ученый, он с головой погрузился в давние военные донесения, в устаревшую уже литературу, которая состояла из разных хрисовулов, законов и воспоминаний участников бита. Лев VI Философ поставил своей целью привести их в порядок и так переработать, чтобы и здесь вокруг его имени засиял ореол мудрости. Он собрал около себя с десяток асикритов, которые выискивали интересные факты. Первое время новая работа доставляла ему большое удовольствие и отрывала от ежедневных забот. Даже конные состязания больше не привлекали василевса. Когда он повествовал о боевом построении венгров, то отмечал в нем много похожего на боевое построение болгар. Они одинаково пускали в бой легкую конницу, одинаково заманивали неприятеля, одинаково безрассудно атаковали: в атаках принимали участие все, даже женщины и дети, которые в большинстве случаев сопровождали обозы. В этом крылось что-то очень первобытное и земное: редко найдется мужчина, который на глазах детей и женщин повернется спиной к неприятелю. И они всегда побеждали. Они сражались не на жизнь, а на смерть, решив или погибнуть, или спасти своих. Однажды в таком бою с Пресияном была взята в плен его младшая дочь. Она вместе с матерью и братьями тоже участвовала в боевом походе хана. Василевс с удивлением открывал для себя большое сходство между венграми и болгарами, и не только в ведении войны, но и во многих подробностях быта, хотя венгры до сих пор продолжали поклоняться языческим божествам, а болгары ревностно защищали Христову веру. У болгар был один бог и одно небо с византийцами, и император считал их своими друзьями, но с присущей византийцам надменностью смотрел на них как на людей второго сорта, и единственное, что признавал за ними, — умение сражаться.

Поэтому молчание нового князя Владимира его тревожило. Оно не предвещало добра. Прошел слух, что немецкий король Арнульф намерен подружиться с Владимиром. Если будет возобновлен старый союз между болгарами и немцами, спокойствию Византии придет конец. Но о каком спокойствии можно говорить? Спокойствия нет и не будет, пока болгарская сторона не подтвердит мирного договора... И сколько ни старался василевс, он не мог уйти от этих тревог. Они примешивались к его сердечным волнениям и омрачали жизнь.