СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB - Кирилл и Мефодий

Низвержение не слишком удивило Фотия, хотя он не ожидал этого, — наверное, носил его в себе. Поразил выбор нового патриарха. На патриарший престол взошел шестнадцатилетний брат василевса. Стефан. Неопытное дитя заняло его место. Что оно может сделать для константинопольской церкви? Ничего! Исходя из своего многолетнего опыта, Фотий понимал, что Стефан недолго продержится на престоле, и тайная надежда не покидала ссыльного: возможно, его опять призовут спасать загубленный престиж церкви...

Фотий понимал, что это желание может и не сбыться, но лучше верить во что-нибудь, чем поддаться малодушию и праздности, — подобные мысли были единственным утешением в этом забытом богом месте и уходили, лишь когда сон смыкал ему веки. Фотий исправно выполнял все церковные требования к спасению души, но делал это по привычке. Здесь, в одиночестве, он вновь вернулся к литературным занятиям. Теперь церковные послания и заботы о торжестве константинопольской церкви над римской не волновали его. Древний мир вновь завлек его в свой темный водоворот и не давал покоя. Если бы не эти волнения. Фотий истлел бы, как одинокий уголек, от дум об Анастаси и сыне. Перед изгнанием он открыл им завещание. Фотий признавал сына своим и оставлял ему огромное наследство, собиравшееся дедами и прадедами, чтобы тот поминал его добром. Все остальное: дом, дополнительные доходы и два старых имения — он оставлял Анастаси и себе. А если ему придется на этом острове проститься с жизнью, она станет наследницей и его части имущества. О церкви в этот раз он вообще не упомянул. Достаточно много лет жизни он отдал ей, чтобы отдавать еще и часть имущества. Пусть заботятся о церкви василевсы, которым она безропотно служит. Фотий был из тех ее служителей, с которыми обходились очень плохо. Что он им сделал, что они так суровы и несправедливы к нему?..

От грустных размышлений его отвлекал монастырский служка — молодой паренек, немного глуповатый, но кроткий, с восторженным выражением на безбородом лице, отчего казался слащавым и как бы неземным. Мальчик был разговорчив, а вопросы, которые он задавал, отличались наивностью. В других обстоятельствах вряд ли кто стал бы отвечать на них, и Фотия вначале раздражала его глупость, но постепенно он стал открывать в этих вопросах путь к своему спасению. Было с кем разговаривать и таким образом освобождать душу от груза горьких дум. Он боялся лишь одного — не поглупеть бы, как его собеседник.

— А почему у птиц крылья? — спрашивал Онуфрий, и его восторженное лицо застывало в ожидании ответа.

— Почему? Потому что такими их создал бог! — отвечал Фотий, но задумавшись, понимал, что не может дать разумный ответ на этот вопрос. Птицы существовали давным-давно, еще до появления богов, по крайней мере так говорится в книгах древних эллинов. Их божества не сотворяли птиц. А до эллинов существовали и другие народы. Но, однако, все пошло от сотворения мира, от тех шести дней, о которых пишется в святых книгах А там сказано, что бог сотворил всех сущих на земле тварей: и рыб морских, и птиц небесных, и всяких животных и гадов...

Эти на первый взгляд легкие вопросы Онуфрия все глубже и глубже проникали в сознание Фотия, и, стоя на своей скале над морем и глядя вдаль, где солнце медленно погружалось в море, он понимал, что не все ясно. Если земля плоская и у нее есть край, почему же солнечный свет в последнюю очередь уходит с горных вершин?

Но к чему копаться в непознанном, когда все сказано в божьих книгах? Ему ли сейчас делать открытия? Достаточно, что этот недоучка-василевс, присвоивший титул Философа, постоянно взирает на небо, чтобы открыть пути светил... Эти пути искали многие и до него, но мало что нашли.

Однако, несмотря на нежелание вмешиваться в дела божьи, Фотий не мог не удивляться движению далеких кораблей по морю. Вначале появлялась верхушка мачты, за ней медленно всплывали паруса, и лишь затем становился виден весь корабль. Он застывал на далекой линии между небом и водой и казался божьей коровкой на гладкой поверхности огромного арбуза. Нет, все-таки было в этом нечто столь удивительное, что заслуживало раздумий.

Симеон собирался в дорогу. Очень много событий произошло в Царьграде за последний год его учебы. Смерть императора Василия повлекла за собой изменения при дворе. Все стало каким-то ненадежным и для своих, и для чужих. Отстранение Фотия, славившегося мудростью, неожиданно окрасило небо над Константинополем в зловещий цвет. Новый правитель. Лев VI Философ, начал тайные гонения на приближенных отца. Подле него появились писатели и стихотворцы, астрономы и лекари, которые старались урвать из государственной казны как можно больше. Их славословия нравились новому василевсу, но он не прощал тем, кто превосходил его по уму. Ему хотелось быть единственной, ярчайшей звездой в небе империи.