Многие хотели взять к себе домой Ангелария, однако князь поручил его заботам боярина Чеслава. Он ему полностью доверял, кроме того, Чеслав разбирался в целебных травах и был известен как один из лучших целителей в государстве. Чеслав делал все, чтобы укрепить здоровье гостя. Он поместил Ангелария в лучшей комнате, велел давать ему горный мед с воском в смеси с целебными травами и строго следил за тем, чтобы больной принимал лекарство три раза в день. Ангеларий уступил настойчивым уговорам хозяина, но наотрез отказался пить сырые яйца, от которых его тошнило. Тогда Чеслав стал добавлять яйца в мед, иной раз вместе с растертой в порошок скорлупой. В первые же месяцы Ангеларий стал явно поправляться, кашель прекратился, мокрота уменьшилась. Он чувствовал себя вполне хорошо и стал подолгу задерживаться у стола, заваленного листами пергамента, гусиными и тростниковыми перьями. Каждое утро Ангеларий ходил на прогулку вместе со своим хозяином и целителем. Выйдя из центральных крепостных ворот, они обходили город кругом и лишь после этого возвращались домой. Они шагали не спеша и беседовали. К ним присоединялись друзья Чеслава, которым хотя и не нравились пешие прогулки, но было любопытно послушать о мытарствах троих учеников Кирилла и Мефодия. Болгары искренне подружились с больным Ангеларием и каждое утро посылали ему по миске кумыса. От своих дедов и прадедов они знали, что только кумысом вылечивается дурной кашель. Ангеларий быстро привык к необычному напитку, который прекрасно утолял жажду, и глиняная миска кумыса всегда стояла у него в изголовье. И все, наверно, обошлось бы, если бы не туманы. Осенние туманы надвинулись из-за Дуная слишком рано и плотно обволокли город Туман стоял такой серый и густой, что люди плутали в хорошо известных им местах. В эти дни Ангеларий позволял себе лишь ненадолго заглянуть к Клименту и Науму, чтобы поговорить о переписке и переводе новых книг... Не мудрствуя лукаво, трое учеников остановились на первой азбуке. В свое время Савва назвал ее «константиновской», но теперешнее название «кириллица» было более подходящим и более благозвучным. Незримое присутствие учителя в названии азбуки помогало им преодолеть замешательство, которое было вызвано согласием отказаться от глаголицы, связанной в их сознании со страданиями и трудностями, пережитыми в Моравии. Кириллица лучше подходила для нового поприща. В свое время Константин создал ее для Болгарии — и не ошибся. Вначале Климент колебался, но потом решил: князь прав, ибо греческий язык и греческая азбука легче воспринимались знатью. Что касается народа, то он пока с одинаковым безразличием относится к обеим азбукам. За короткое время народ слушал богослужения в новых церквах и по-гречески, и по-латыни, однако не принял ни тот, ни другой язык. Иначе обстояло дело в нижних землях государства. Славянское население долго жило под властью византийцев, и влияние греческого языка тут было заметным. Некоторые знатные славяне бессознательно тяготели к великой византийской культуре, и существовала опасность, что при наличии византийских священников они забудут об интересах Болгарии. Эта же опасность существовала и для всего болгарского народа, но ее можно было избежать — для этого нужна была новая азбука и священники болгарского и славянского происхождения. Оставался еще вопрос о языке. Старый язык болгар начал утрачиваться, вытесняемый разговорным славяно-болгарским, который возник в результате смешения славян и болгар на всей большой территории государства. Куда бы ты ни пошел: на базар, на улицу, в церковь — всюду слышался славяно-болгарский говор. И поэтому надо было переводить книги на этот общий язык. Князь для себя этот вопрос решил, значит, возврата назад не было. Климент. Наум и Ангеларий видели, что Борис-Михаил вырывает зло с корнем, ведет дело с размахом, и мысленно сравнивали его с Ростиславом и Святополком. Пока был Ростислав, дело шло, но Святополк сначала устранился от их забот, а потом напустил на них и на их дело воронье. Сами-то они оказались живучими и упорными... И если в Моравии приходилось добиваться помощи и внимания князя, здесь Борис-Михаил сам начал строить новое здание на прочном фундаменте, стал их первым помощником. Трое учеников часто обсуждали то, что видели и слышали тут, и понимали: болгарский князь смотрит далеко вперед, куда не достигает взгляд многих его приближенных, которые хотя и видят все воочию, однако не могут уразуметь великой цели своего князя. И все же страх, уважение и привычка подчиняться ведут их в верном направлении...
Читать дальше