СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB - Кирилл и Мефодий

Ирина оставалась в таком положении, пока прикосновение церковного служки не напоминало ей, что церковь закрывают и надо идти. Возвращения домой были настоящим кошмаром. Уже с порога она звала служанку, лишь бы не быть одной. В последнее время Ирина все хотела попросить, чтобы служанка ночевала в ее комнате, но не решалась. Вдруг та заподозрит недоброе? И без того она с некоторых пор стала смотреть на Ирину беспокойным, недоумевающим взглядом. А такая просьба может испугать ее...

Бесконечный кошмар повторялся и повторялся, опутывал ее невидимой паутиной леденящих ужасов и нелепых видений до тех пор, пока чей-то неслышный голос не подсказал ей путь исцеления: чтобы избавиться от одного, надо пойти к другому, который много раз прощал ее и опять простит. И лишь теперь Ирина вспомнила, что еще ни разу не была на могиле Константина и даже на похороны не ходила. Тогда ей казалось, что люди знают о ее преступлении, и она осталась дома — болела голова, душа разрывалась от плохо скрываемой ненависти ко всем и к себе самой. Именно в тот день впервые явился ее мучитель и сел в кресло у камина, и она впервые увидела часть его нереального лица, глубокую складку у рта, тонкие губы и красное ухо. Он приходил каждую ночь, чтобы омрачать ее душу и сделать ее слепой и глухой ко всему другому. И она решилась. Было воскресенье. Город шумел, весь в цветах и весенней зелени, в обманчивом опьянении преходящей красотой, когда Ирина спустилась по каменным ступенькам в крипту церкви святого Климента. Она никогда не была тут, в мире одиночества, но какая-то невидимая рука вела ее во мраке, эта рука указала ей на могилу в стене, с правой стороны от алтаря, и сумеречный мир принял преступницу.

— Прости меня, — зашептали ее уста, — всю жизнь я причиняла тебе страдания, и всю жизнь ты прощал мне, прости и самое страшное зло... Я осталась с тобой… прости меня!

Камень молчал, стена молчала, лишь свеча потрескивала в руке, и ее пламя колебалось, будто от дыхания того, кто здесь покоился. Так ходила она неделями, годами. К единственному человеку, который навсегда остался в папском Риме и лучше всех знал ее — со всем плохим и немногим хорошим, знал маленькую пеструю тропинку, сад, где отбрасывала тень старая могучая смоковница и где стояла скамейка с грифонами. Но садовая тропинка превратилась в широкую пустынную дорогу, по которой шли только коварство и ложь, смерть и бездушие, суета и плач. И воспоминание о кошмарных ночах постепенно стерлось, тот демон уже не приходил, не садился а кресло у камина, и она не видела часть его лица, складку у рта, тонкие губы и красное ухо. Он ушел: вначале исчезло красное ухо, затем складка и тонкие губы, потом лицо, и после всего — вмятина на кожаной подушке кресла вместе с запахом ладана и чего-то муторного и тяжелого. Ирина забыла дорогу к другим церквам. В сумеречной крипте святого Климента она нашла свое место. Прежние обожатели теперь избегали ее, да и она перестала ими интересоваться. Страсти перегорели, и уже не было суетного желания быть всегда окруженной вниманием. Ирина нашла свое успокоение и свою тропинку в жизни. Старый ключник базилики спешил открыть ей дверь, она замирала у могилы, и другой мир для нее не существовал. Однажды, подняв голову, она увидела, как на стене проступил его лик, целеустремленный и мудро-просветленный. Ореол над ним ослепил Ирину, и оно упала на каменный пол. Так ее и нашли. Привели в сознание. Два дня Ирина не выходила из дому, два дня ее ноги то ступали по направлению к сундуку, то останавливались в нерешительности; на третий она собралась с силами и подняла крышку. На дне сундука лежала та страшная мошна с золотом. Ирина взяла ее двумя пальцами, будто вещь прокаженного, завернула в темный плащ и пошла в базилику, чтобы поднести этот дар и высказать свое желание. Она хотела, чтобы золото превратилось во фрески, на которых будет он — Константин-Кирилл. Святые отцы с радостью приняли дар, и вскоре образ Философа ожил на стене. Она все так же стояла перед ним на коленях, на том же месте, где стояла столько дней и месяцев, и постепенно привыкла выдерживать его взгляд. Он смотрел на нее со стены всепрощающими очами — далекий и возвышенный, великий и недостижимый, и когда она видела этот взгляд, то начинала сомневаться в своем преступлении и спрашивать себя: а не было ли все, что творилось вокруг него, и само убийство дурной шуткой ее больного воображения? Не может быть, чтобы она причинила такое зло человеку, который стоит высоко над смертными! Мельничные жернова ее греха постепенно стали крошиться, а ее взгляд — светлеть. Она казалась себе маленькой пылинкой. Нет, она никогда не давала ему воды перед смертью и не видела его бледного лица! Ведь он покинул этот мир спустя несколько недель после их встречи, он не мог бы жить так долго, если бы она помогла ему умереть. Нет, ее руки не могли содеять такое зло... Ирина смотрела на них безумным остановившимся взглядом, но не находила никаких следов. Той крови, которая ее страшила по вечерам, больше не существовало. Перед глазами были руки, на которых виднелись кое-где морщинки, руки более чистые и белые, чем когда бы то ни было. Будто кто-то шел следом за ней и каждый день с упорным постоянством освобождал ее память от воспоминаний, а ее душу — от страшных грехов, от Варды и Иоанна. Феоктиста и Фотия. Василия и Михаила, чтобы очистить место только для одного человеческого образа — образа Константина. Кирилл был бесплотным, нереальным, далеким и чуждым. Она помнила только Константина, его наивную улыбку, робкие ласки, уставшие руки и запыленные сандалии, потупленный взгляд и пергамент с обращенными к ней словами: «звездочка моя». Он был с нею, пока однажды она не потеряла и его... Осталась только дорога к базилике святого Климента. А привычка молиться на коленях с горящей свечой в руках превратилась в необходимость. Ирина вставала с постели и отправлялась в свой путь. Сначала служанку пугала ее молчаливость, но потом она стала сопровождать хозяйку и напоминать ей о еде, об отдыхе. Она жалела Ирину и не искала работы у других Каждое утро ключник церкви встречал обеих женщин, приветствовал их, но, не получив ответа, в недоумении пожимал плечами. Закутанная в черные одежды, Ирина постепенно становилась загадкой для окружающих. Она продолжала целыми днями стоять на коленях. Но уже не молилась, только безучастно смотрела на каменную плиту, сосредоточенная на последних днях своей бессмысленной жизни на грешной земле...