Она немного растерянна. Она и не подозревала, что не в силах устоять перед этой печальной улыбкой и искренним раскаяньем.
Выпив по бокалу вина, охлажденного в морозилке, они играют в шашки. Теперь их общение не ограничивается постелью, хотя чуть опьяневшая и разомлевшая Морин совсем не прочь подняться сейчас в спальню. Она случайно замечает на подоконнике вазу с поникшими цветами.
— Надо бы поменять воду, Пит.
— Вода им уже не поможет.
— Тогда я их выброшу.
Морин подходит к окну, расположенному в нише, берет в руки вазу и невольно смотрит на улицу.
Взгляд ее вдруг упирается в машину Чарли, приткнувшуюся в тупичке. Морин, вся покраснев, как ужаленная отскакивает от окна.
— Чарли вернулся.
Питер смеется:
— У тебя такое лицо, будто ты только что запустила руки в ящик кассы. Не волнуйся. Ты зашла по-соседски попить со мной чаю. Что тут такого?
— Но почему он вернулся? Наверное, что-то случилось.
— Не выдумывай. Наверное, снова решили побастовать, мало ли причин… Какой-нибудь журналист прихватил у них карандаш или точилку, по рассеянности.
— Но они уже давно бастуют. Сегодня он должен был весь день простоять в пикете. Я лучше пойду.
Питер, ни слова не говоря, подходит к ней сзади и кладет ладони на груди — прямо у окна, смотрите кто хочет.
— Но ведь ты можешь побыть со мной еще пять минут, правда?
Она со злостью скидывает его руки:
— Ты нарочно, да? Будто не знаешь, что всех наших соседей хлебом не корми, только дай посплетничать!
Питер делает шаг назад:
— Ну даже если он узнает? Давно пора. Пора все ему рассказать. Я чувствую какую-то безысходность. Ну что, что он может тебе еще дать? Тебе нужен кто-то, кто будет о тебе заботиться, обращаться с тобой по-человечески. А у него на уме только эти дурацкие паровозики. Паровозики и пристройка к дому… Половину своего свободного времени он проводит на складах стройматериалов, а оставшуюся корчит из себя Кейси Джонса [93] Кейси Джонс (1864–1900) — герой американского песенного фольклора, легендарный машинист железной дороги "Иллинойс сентрал", героически погибший.
. Ты сама говоришь, что тебе тошно притворяться, будто у вас все нормально, ты сама говоришь, что тебе противно, когда он к тебе прикасается, ты сама говоришь, что…
Морин, повернувшись к нему спиной, натягивает пальто, а он все тычет и тычет в ее сторону пальцем, обличая.
— Заткнись.
— Что?!
— Заткнись, Пит. Чарли мой муж. У нас с ним сын.
"И внук", — добавляет она про себя.
При мысли о маленьком Чарли сердце ее виновато сжимается. Роберт обещал, что он скоро все расскажет Чарли, теперь уже совсем скоро. Свои курсы он закончил, теперь у мальчика будет приличная работа.
— Невозможно выбросить из жизни двадцать пять лет, как какую-то тряпку.
— Двадцать пять лет, двадцать пять минут, какая разница? Прошлое… оно лишь в твоей голове, в памяти. Было и ушло. Его больше нет. А есть настоящее, и оно важнее всего. Вот эта самая минута. Когда мы вдвоем, ты и я, вот сейчас, в этой комнате.
— Да, конечно. Но мое настоящее таково: мой муж, мой законный муж, пришел домой, и я должна пойти и узнать, что же случилось.
— Уж ему-то ты приготовишь чаю, — мрачно говорит он.
Морин разворачивается.
— Да, я приготовлю ему чаю. И поставлю рядом тарелку с печеньем.
— Какая добренькая. Бросишь ему кость, как псу, да? Ты обращаешься с ним, как с домашним животным, черт возьми, а не как с мужем. Ты сама во многом виновата.
— До свидания, Питер.
— До свидания. — Он злобно, яростно молчит. — Ты настоящая блядь, вот ты кто.
Она хлопает дверью и какое-то время стоит, пытаясь перевести дух. Пит распахивает дверь и смотрит на Морин широко раскрытыми, полными ужаса и отчаянья глазами.
— Морин, прости. У меня вырвалось. Просто мне стало очень больно. Я ничего такого не имел в виду.
Но Морин решительным шагом удаляется. Пит бежит следом, хватает ее за рукав.
— Морин, я…
Сикх, живущий в доме напротив, который вкалывает — любимое словечко Чарли — где-то на фабрике в Блетчли, выходит на крыльцо. Он приветственно поднимает руку.
— Ради бога, Пит. Веди себя прилично.
— Прости меня, дурака.
Он, спохватившись, поднимает руку, отвечая на приветствие сикха, Морин тоже весело ему машет. Потом оборачивается к Питу и еле слышно шипит, хотя поблизости нет ни души:
— Я позже тебе позвоню, Пит. А теперь отпусти мой рукав и прекрати устраивать сцены.
Питер не сразу, но подчиняется, отступает, и Морин с пылающим лицом направляется к своему дому номер двенадцать.
Читать дальше