Тим Лотт - Штормовое предупреждение

— Прости, что я без спросу.

Чарли уверен, что там семейные фотографии, жена, он чувствует себя крайне неловко. Но, заглянув через плечо Сьюзан, не видит ни одного знакомого лица, только десятки снимков пристройки, на разных стадиях строительства, с разных ракурсов, они распиханы в строго хронологическом порядке, начиная с "закладки первого кирпича". "Исторический момент! Начало великой стройки!"

Чарли густо краснеет:

— Прости. Я, наверное, жуткий зануда.

— Глупости, ничего подобного.

Совсем ошалев от восторга, он замечает, что она абсолютно голая. И вдруг понимает, что и ему пижама совершенно ни к чему. Под пристальным взглядом Сьюзи он раздевается, чувствуя, что скоро дойдет до кондиции. Она с улыбкой откидывает край одеяла. И Чарли кажется, что он в жизни не видел ничего прекраснее ее тела. Хотя кожа ее кое-где растянулась и обмякла, хотя живот слегка отвис, хотя груди у нее гораздо меньше, чем ему казалось. Видимо, они были искусно приподняты удачно скроенным бюстгальтером.

Обняв друг друга, они целуются. К мятному холодку от его пасты примешивается характерный вкус аниса, освежитель рта, догадывается Чарли, чувствуя, как его член твердеет еще сильнее. Он проводит пальцем между ее ног. Как там все потрясающе влажно, все набухло, все в ожидании… Морин никогда не баловала его такими сочными щедрыми дарами. Даже клитор находится сразу, тут же набухает и наливается жаром под его пальцем.

Чарли жаждет ею овладеть, немедленно. Он ложится на нее и собирается начать, но в этот момент она вдруг шепчет:

— У тебя есть?

— Есть что?

— Защитные средства.

— От чего?

Сьюзан хихикает и нежно кусает его в шею.

— Резинки у тебя есть? Презервативы?

— Да-да, конечно. Не волнуйся. — Чарли облегченно улыбается.

Он вспоминает, что презервативы — в одном из карманов куртки, а куртка висит в холле на вешалке, выскользнув из-под одеяла, Чарли нагишом бежит вниз.

В холле довольно холодно, центральное отопление отключено уже несколько часов, Чарли слегка замерз, пока шарил по карманам. Ага, вот они, в пакетике три штуки, наверное, хватит, думает Чарли и тут же усмехается. Гигант нашелся. Конечно, хватит. Два вообще не пригодятся.

Серебристый, из фольги, пакетик выскальзывает из озябших пальцев Чарли и падает на телефонный столик, поставленный впритык к вешалке. Чарли наклоняется над столиком и краем глаза видит запись на блокнотном листке: Рут.

Он почти машинально берет со стола пакетик. Рут. Резинки. Рут. Кэсси.

У Кэсси положительный результат. У цветущей веснушчатой Кэсси — ВИЧ. Она сказала, что это из-за работы, у зубных врачей риск больше, чем у других. Любая ссадинка, и… Но мало ли что она сказала? Не хотела еще больше огорчать мать. Придумать можно все что угодно, любое невинное оправдание.

Страх перед СПИДом зловеще опускается над холодным холлом, как стрелка барометра, предвещающая бурю. Этот барометр в виде испанской гитары красуется на стене коридорчика, — одна из немногих реликвий, сохраненных Чарли на память об эпохе семейной жизни. Ретро-артефакт. Сьюзан Галлоуэй. А кто она, собственно, такая? Со сколькими она уже успела переспать? А как вообще заражаются СПИДом? Чарли делается не по себе. Он вовсе не уверен, что его нельзя подцепить во время поцелуя или когда пьешь из одного стакана… Он весь сжимается от страха и отвращения. И снова долго смотрит на блокнот. Потом поднимает голову и находит взглядом спальню, где его ждет Сьюзан, и промежность ее полна влаги, но эта манящая влага заражена смертоносными бациллами. Коварное ущелье, полное ядовитых вод.

— Чарли! Ну куда ты пропал? Иди же ко мне, любовь моя!

Он чувствует, что ноги его наливаются свинцовой тяжестью и, ни словом не отозвавшись, медленно подходит к лестнице, по пути выбросив пакет с презервативами в плетеную корзинку, стоящую у столика. Он возвращается в спальню.

— Представляешь, не нашел. Ни одного.

— Ай-ай-ай!

— Я был уверен, что еще есть. Прости.

— Не расстраивайся. Мы что-нибудь придумаем, верно? Найдем, чем друг друга порадовать. Ты согласен, мой дорогой?

Она снова откидывает одеяло, открыв все свое вяловатое тело, безжалостно освещенное слишком назойливым светом типового светильника. Она простирает к Чарли руки. Ее губы как кровавая рана. Чарли чувствует, как к горлу подкатывает тошнота.

— Мне что-то нехорошо.

— Но чем я могу…

— Ничего не нужно. Я думаю, достаточно просто… немного поспать.